Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
— Ты тоже.
Попытка отвоевать пакет провалилась. Тумачев вдруг заявил, что он джентльмен и уж до палаты его донесет. А потом еще и проводит меня. Ни первое, ни второе предложение мне не нравились. Во-первых, на нас уже косились медсестры, и среди них была и Светлана. А во-вторых, я хотела все-таки проведать Прохора, а не этого небитого балобола.
Эх, знать бы, можно ли говорить, что я в курсе…
Тумачев проводил меня в свою палату, включил телевизор для фона и стал говорить, говорить — о скучных буднях, о том, что его пока
А еще пришло осознание, что если и бывает что-то скучнее и утомительней моей работы — так это самовлюбленный мужчина, который привык, что весь мир крутится исключительно ради него.
— Так, все, мне пора, — продержавшись девятнадцать минут, я под новый приступ веселья выудила из кулька маленький пакетик сока с трубочкой.
Заверив Тумачева, что мне будет спокойней, если я увижу, как он отдыхает, а не бродит по коридорам, вышла из палаты. В отличие от актерского, дар убеждения не подвел, и больной следом не потянулся — так что я спокойно направилась в палату Прохора. Под изумленными взглядами медсестер, но без разницы. Не до них. Пусть думают, что хотят.
До палаты мальчика оставалось всего несколько шагов, когда меня снова окликнули. На этот раз женщина и по имени.
Обернувшись, я увидела спешащую ко мне Светлану и недовольно выдохнула. Ну да, конечно, это именно то, чего я хотела — чтобы мое имя прозвенело на весь коридор! И чтобы Тумачев от скуки проявил любопытство, выглянул из палаты и увидел, что я иду в совершенно противоположную от лестницы сторону!
— Ева, я… — приблизившись, Светлана смущенно потупила глаза, и мне стало неловко за свое возмущение.
Человек пришел с благодарностью за спасение, а я…
И я уже хотела сказать ей что-то ободряющее, чтобы нам обеим не было так неловко, когда услышала:
— Вам не стоит заходить к Прохору. Проведали своего жениха — и хватит!
И тут я поняла, что она не знает… Она понятия не имеет, что это я тогда спугнула насильника.
И… я не могу ей сказать об этом!
А к нам уже подходили другие медсестры — с недовольными лицами, колкими взглядами. Которые очевидно считали так же, как и Светлана, что я не могу, не достойна проведать мальчика.
Выяснять отношения не хотелось. Как не хотелось оправдываться, просить, объяснять. Я понимала, что у них преимущество — их больше, они эмоционально накручены и уже все заранее обсудили. У меня же было меньше минуты, чтобы обдумать возможные варианты.
— Уходите, — повторила Светлана. — Так будет лучше!
— Для Прохора?
— И для вас.
В голосе девушки послышался намек на угрозу, и я сделала так, как она ожидала. Задумалась, покачала в смятении головой и шагнула назад. Я же испугана, а на меня надвигаются…
Надвигались, кстати, продуманно — неспешно, рассматривая
Потихонечку.
Совсем незаметно.
А когда до палаты оставалось всего ничего и медсестра, заметив это, захотела схватить меня за руку, я прижала руку ко лбу и вскрикнула. Не очень громко, но достаточно, чтобы это было слышно в палате.
— Что ты… — возмущенно зашипела девушка.
А я снова вскрикнула — очень жалобно и в расчете, что мне повезет. В принципе, за целый день пыток Матеушем, мне кажется, я была достойна удачи. И кто-то сверху определенно посчитал так же, как я.
— Что здесь происходит? — послышался позади меня требовательный мужской голос.
Обернувшись, я с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться от облегчения. Это был дядя Саша, коллега папы, с которым мы были знакомы с самого моего детства! Я так и думала, что папа приставит приглядывать за Прохором кого-то из своих, кого-то надежного!
— Что с вами? — продолжая изображать простого больного, мужчина участливо посмотрел на меня, а потом обвел строгим взглядом и персонал.
— Голова у нее закружилась! — возмутилась Светлана, и понимая, что запугивание не удалось, ушла.
Так же, как и ее коллеги.
— Ева? — обеспокоенно спросил дядя Саша и, поддержав меня за предплечье, махнул перевязанной рукой. — Прости, пакет забрать не могу. Ты как?
— Да нормально я, и пакет я уже донесла… — вздохнула, пытаясь унять обиду. — Я к Прохору, а они пускать меня не хотели. Наверное, сейчас побегут к врачу, и тот…
— Врач знает, кто я, — успокоил меня дядя Саша. — Так что и пальцем тебя не тронет.
— Отлично, а то я так давно не дралась…
— И сегодня точно не будешь! Я вызову тебе такси и сам в него усажу. Пойдем, посмотришь на своего протеже.
Протеже…
Я сразу разулыбалась. И отпустила непрошенную обиду.
Пусть… пусть думают, что хотят. Но если дядя Саша делает вид, что мы незнакомы, значит, я поступила правильно. И вообще, я не могла сидеть и злиться рядом с таким рыжим солнышком. Это было попросту невозможно!
— Ты? Привет! — он так активно стал махать рукой, едва я вошла, будто я не в палате вовсе, а где-то на корабле, на который он смотрит с берега. — А я знал, что ты еще раз ко мне зайдешь!
— Правильно, — поставив пакет на тумбочку, улыбнулась в ответ мальчишке. — Я же тебе сама говорила об этом.
— Да. Правда, иногда люди что-то говорят, а потом у них не получается… Но я рад, что у тебя получилось!
— Я тоже.
Я стала выгружать из пакета продукты, а у мальчишки стали округляться глаза.