Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
А Ковальских этот снимок мгновенно кому-то отправил. Ему немедленно позвонили, а он отвечать не спешил — расплылся в счастливой улыбке и едва не приплясывал под музыку тяжелого рока с эротическими придыханиями.
Может, своей девушке хвастался? Судя по рингтону… Мол, смотри, что я тебе сейчас привезу! А она не вытерпела и позвонила, чтобы надышать ему в ухо свою благодарность, такую же, с придыханиями…
— До свидания, Леслав Матеушевич! — попрощалась я и пошла прочь из душного здания, на улицу, на
А вслед послышался смех мужчины и какие-то его поручения, что ли. Я не собиралась останавливаться и уточнять — рабочий день окончен, я свободна, и он мне, как минимум на ближайшие выходные, не босс. Да и вообще, всю неделю не босс. Только зритель.
На лестнице я задержалась, тоскливо рассматривая остановку. А потом сначала услышала аромат роз, а потом уже насмешливый голос Ковальских:
— Матеуш, — поймав мой вопросительный взгляд, он дал пояснение. — Ты перепутала мое имя, когда прощалась.
— Простите, — обронила я и стала спускаться.
— Ничего, эта проблема решаема.
— Да, отдохну от вас пару дней, избавлюсь от стресса, и память ко мне вернется.
— Нет, Ева-Ева, тебе поможет совсем другой метод, — хмыкнул мужчина. — Просто тебе даже мысленно надо перестать называть меня «босс» или «Ковальских». Я знаю, что ты думаешь именно так. А ты приучи себя думать иначе. И называй меня по-другому.
— Например?
Я даже остановилась. Он тоже.
— К примеру, Матеуш. Матеуш Леславович — если сначала покажется очень сложно. Ну или на крайний случай — Питон. Питон — не самый плохой змей, как я думаю.
Заметив мою растерянность, он улыбнулся…
Совсем по-змеиному…
И вот почему-то подумалось, что если бы я была настоящей Евой, той самой, а змей был бы таким… и так улыбался, как этот…
К яблокам я равнодушна, так что, скорее всего, взяла бы на душу совсем другой грех…
Я бы прибила этого змея!
Глава № 34
— Не смотри на меня так, будто мечтаешь убить, — хмыкнул Ковальских.
— Хорошо, — я покладисто отвернулась и направилась к остановке.
— Погоди! — сквозь смех, попросил он, а когда я обернулась, удивленно так поинтересовался: — Я что, угадал твои мысли?
— А что, с учетом вашего поведения это было так тяжело?
— Ну вот, ранишь в сердце и так спокойна! А говорила, что дышала бы на больного, что дула бы на ранку, лишь бы ему не было больно…
— А вы разве больны?
— Не знаю, — взгляд Ковальских стал не просто серьезным, а каким-то… пронзительным. — Не знаю, Ева…
Он шагнул ко мне. Такой задумчивый, с таким затуманенным взглядом… С корзинкой белых цветов в руках, которые трогательно к себе прижимал. Бесцеремонно приподнял пальцем мой подбородок, заставляя взглянуть в глаза,
— Ты мне поможешь разобраться? Может, я правда болен…
Я пожала плечами, но такой ответ Ковальских не устраивал явно. Он чуть склонился, и его губы были так близко, а взгляд завораживал, когда он снова заговорил:
— Может, ты уже знаешь, Ева… Может, заметила? Может, это из-за тебя… Возможно, я чего-то не замечаю…. Скажи мне… Скажи, Ева-Ева…
— Красные пятна на шее? — озвучила я свой вариант, но тут же качнула головой. — Да нет, я вам уже о них говорила, да и не видеть их в зеркале вы не могли…
Ковальских удивленно моргнул. А мне стоило огромного труда не расхохотаться. Собственно, я еле держалась еще с первой фразы его романтической чуши, и теперь, когда питон находился в трансе, поспешила отойти и наконец посмеяться.
— До свидания.
Отойти я успела на пару шагов, а потом меня догнали и смех, и питон, и даже корзинка.
— Держи, — подождав, когда закончится приступ хохота, мужчина вручил мне цветы и взял за руку, заставляя идти за собой.
Так как я немного ослабла от смеха, позволила привести себя к лестнице бизнес-центра. Но ничего, отсюда легко обратно дойду. Вот отсмеюсь, и…
— Рабочий день закончился, — напомнила боссу, когда он достал из кармана ключи и окинул меня строгим взглядом.
— Знаю.
— А цветы я вам подарила!
— Помню.
Он куда-то ушел, а к моменту, когда я успокоилась и вытерла слезы, подъехал на джипе.
— Садись, Ева, — приглашающе распахнул дверь авто.
— Может, подвезете только цветы? Кстати, запоздалый вопрос: у вас нет на них аллергии? А то и правда еще из-за меня заболеете!
— Садись, Ева. Ты же спешила.
— Да!
Взглянув на часы, поняла, что на шуточки потратила достаточно много времени, и села в салон. Ковальских расположил цветы на заднем сиденье, изредка я посматривала на них, но они себя в машине чувствовали вполне комфортно. В отличие от меня.
У меня же смешливость прошла, и теперь ощущалось какое-то напряжение между мной и боссом. А, может, я просто переживала за Прохора. Но минуты тянулись удивительно медленно. К тому же, Ковальских всю дорогу молчал, и только когда подъезжали к больнице, спросил:
— Так и не скажешь, к кому я тебя привез?
— К мальчику.
— Твоему мальчику?
— Да, — улыбнулась я. — Сегодня ему сделали операцию, и я переживаю, как он там…
Наткнувшись на нечитаемый взгляд Ковальских, поняла, что все, что ему говорила можно расценивать так, будто речь идет не о маленьком мальчике, а о моем парне. Но не стала ничего уточнять. Пусть думает, как ему проще. Может, оставит попытки обольстить меня пафосными речами.
— Спасибо, — сказала, выходя из машины.