Плывущие против течения
Шрифт:
Масато вскочил и сделал строгое лицо, как полагается старосте, но, взглянув на Синдзо, не выдержал: Синдзо чихнул прямо в открытую склянку с тушью, и все его лицо покрылось черными пятнами.
Класс хохотал, а Снгеру стоял около Синдзо и покачи-вал головой. Потом наклонился к толстяку и участливо спросил:
— Тебе, наверно, приснилось что-нибудь приятное? Какое-нибудь угощение видел? . .
Но Синдзо не успел ответить. Дверь резко распахнулась, и в класс влетел возбужденный Дзиро. По его взволнованному виду все поняли, что случилось что-то необычное. Дзиро медленно
Опустив голову, Дзиро тихо произнес:
— Мальчики, наш Сато-сенсей арестован!
В классе воцарилась тишина. Все застыли на месте, и даже Синдзо перестал тереть свое лицо промокательной бумагой.
— Вот уж не думал, что наш учитель... вор, — вдруг хмыкнул Синдзо.
— Что ты сказал, жирный краб? — крикнул Масато и подскочил к Синдзо.
Раздался звук пощечины. Дзиро схватил за руку Ма сато и попытался оттащить его.
— Чего дерешься, оборванец? — кричал Синдзо и закрывал руками голову.
— Смотри у меня! — Масато погрозил ему кулаком. — Я тебя еще отделаю за такие слова...
— А тебе что до Сато-сенсея? — раздался с задней парты тонкий голос Тада Хитоси. — Ишь какой храбрый выискался!
Синдзо стал громко всхлипывать.
— Что тут случилось? — услышали вдруг мальчики знакомый вкрадчивый голос, и в дверях показалась лысая, блестящая, как биллиардный шар. голова классного наставника Гото, по прозванию «Сова».
Мальчики бросились на свои места. Стоявший у дверей Дзиро поклонился наставнику и спокойно произнес:
— Извините, пожалуйста, сенсей!
Мальчики дружно поднялись из-за парт и приветственно склонили головы.
Классный воспитатель прошелся по классу, осторожно переставляя ноги, словно не был уверен в прочности пола под собой.
Он медленно уселся за кафедру и повернул к школьникам свое узкое темножелтое лицо с широким приплюснутым носом, тонкими, плотно сжатыми губами и выпученными глазами.
Глядя поверх мальчишеских голов, он спросил:
— Что случилось и почему у тебя, Фудзита Синдзо, лицо заплакано и испачкано?
Не поднимая головы, толстяк молча привстал из-за парты.
— Я жду ответа, Синдзо.
В классе стояла напряженная тишина.
«Ой, не миновать Масато наказания! — подумал Дзиро. — Сейчас Синдзо наябедничает».
Но тот все еще колебался и боязливо оглядывался вокруг. Синдзо очень хотелось наказать своего обидчика, и он уже предвкушал удовольствие от того, что увидит сейчас растерянное лицо Масато. Но, к своему удивлению, он заметил в блестящих глазах врага насмешливые искорки, и взгляд его был так многозначителен, что Синдзо тут же понурил голову и, неожиданно для всего класса, сказал:
– Сам виноват, сенсей. Я упал и опрокинул на себя тушь.
— Дурак! — лаконично изрек Гото
Он пожевал губами и, убедившись в том. что Синдзо не намерен сказать что-либо в свою защиту, продолжал:
— Значит, ты упал, опрокинул на себя тушь и к тому же нанес себе пощечину?
Правая щека Синдзо была предательски пунцовой* Еле сдерживаемый смешок пронесся по классу.
Гото предложил Синдзо сесть на свое место и медленно сошел с кафедры.
— Все это оттого, что у тебя расчетливый ум, Синдзо. Ты любишь рассчитывать, что выгодно и что невыгодно, любишь рассуждать.
Сова окинул слушавших его детей внимательным, изучающим взглядом и стал прохаживаться вдоль переднего ряда парт.
— У нас становится правилом слишком много рассуждать. Я бы позволил себе сказать, что этот вредный обычай, занесенный в нашу страну с Запада, и дал те печальные результаты, свидетелем которых является наш народ. И если наша нация снова мечтает о том, чтобы возвеличить себя, то первая заповедь, которую следует соблюдать вам, подрастающему поколению, — это не рассуждать, а выполнять волю наших правителей.
Гото передохнул. Он сжал губы, наморщил лоб, словно с трудом старался что-то вспомнить.
— Один из самых замечательных феодальных князей, Набэсима Мотосигэ, дети, учил: «Никогда не следует-за-думываться над тем, кто прав, кто виноват. Никогда также не следует задумываться над тем, что хорошо и что нехорошо. Спрашивать, что нехорошо, так же плохо, как спрашивать, что хорошо. Вся суть в том, чтобы человек никогда не вдавался в рассуждения». Понятно, дети?
Гото остановился и обвел своими выпученными глазами насторожившихся школьников. Класс чувствовал, что за вступлением последует сейчас главное.
— Так вот, — неторопливо продолжал классный наставник, — вы уже, вероятно, слышали о том, что ваш учитель истории Сато арестован сегодня утром полицией... Я уже вам напомнил о том, что каждый добропорядочный подданный империи не должен заниматься рассуждениями. Хочу еще заметить, что верных слуг нашего императора.. . — Гото торжественно поднял к потолку глаза и шумно втянул воздух сквозь зубы, — полиция не арестовывает.
Классный воспитатель снова перевел дух. Он хмуро и недоверчиво оглядел класс. Ему, несомненно, не понравились насупленные лица и угрюмые взгляды шестиклассников.
Чем дальше вслушивался Дзиро в слова Гото, тем больше хмурилось его лицо и все чаше вспыхивали недружелюбные искорки в его больших черных глазах.
Перед мысленным взором мальчика встало лицо учителя с ласково прищуренными под стеклами очков глазами. Можно ли поверить тому, что говорил им Гото-сан? 1 Разве школьникам не известно, что не классный наставник, а их Сато-сенсей вызвался бесплатно обучать детей бедняков грамоте и три раза в неделю ходил пешком в дальнюю деревню Симадзу?.. Дзиро вспомнил прошлогоднюю историю с вдовой Хатаямы. Бедная женщина не в силах была переносить больше безысходную нужду и повесилась, оставив на произвол судьбы двух маленьких девочек — Такэ и Каору. Кто позаботился о девочках? Не богачи Ямада, Тада или Фудзита, а учитель Сато. Весь городок знает, что учителю не сладко живется на нищенское жалованье, и все же дом, в котором он жил