По чужой вине

— Ты говоришь о замечательном случае, Дориан.

— Очень замечательном, Ник.

— Не сообщишь ли ты нам кое-какие подробности? — предложил Ник Картер. — Ты согласен со мной, Дик?

— Конечно.

Доктор Дориан подал своим гостям открытый портсигар.

— Курение помогает рассказу, — сказал он смеясь.

Было около семи часов вечера. Все трое чувствовали себя хорошо в комфортабельно обставленном кабинете доктора. В камине весело трещал огонек.

Ник Картер и Патси оказались

Доктор Грей был давнишним другом сыщика и принадлежал к числу тех людей, к которым Ник Картер питал доверие.

Грей представлял из себя чуть ли не великана; он был широкоплеч и так хорошо сложен, что любой атлет мог позавидовать ему. Энергичное лицо его было гладко выбрито и оживлялось парой проницательных темно-серых глаз.

Он обладал прекрасным характером: человека, более готового всегда помочь, едва ли можно было найти. Несмотря на свою атлетическую фигуру, он являлся джентльменом до кончиков ногтей.

И поэтому очень странным казалось, что он не был еще женат. Домом управляла старая экономка.

— Выпаливай, Дориан, — проговорил фамильярно Ник Картер, зажигая свою сигару.

— История началась около девяти часов вечера. Было темно, совсем как ночью; на дворе свирепствовала такая погода, что хороший хозяин собаку не выгонит. Дождь лил как из ведра, за окном раздавалось завывание и свист ветра. Я очень радовался, что мне не надо в такую погоду выходить на улицу. Вдруг я услышал стук колес подъехавшего к моим дверям экипажа.

Вскоре кто-то позвонил. Не особенно радуясь столь нежелательному визиту, я поднялся и открыл дверь. Совершенно незнакомый мне мужчина с высоко поднятым воротником стоял передо мною. Я пригласил его в мою приемную. Незнакомец тотчас же последовал за мной.

Он спросил меня: я ли доктор Дориан Грей и, получив утвердительный ответ, пояснил мне, что нуждается в моей услуге и что я получу солидный гонорар, если соглашусь на его условия. Коротко и ясно он рассказал мне, что речь идет о господине, раненном в поединке. По известным причинам он до сих пор не решался обратиться к врачу, но теперь согласился пригласить доктора, потому что состояние раны значительно ухудшилось. Но ввиду того что раненый занимает высокий политический пост, о дуэли ничего не должно быть известно, так как тогда будет затронуто имя одной высокопоставленной дамы. Поэтому следует принять все меры предосторожности.

Мне предлагалось ехать с завязанными глазами к пациенту, и через два часа меня вновь доставят домой. Я сначала колебался, но незнакомец очень убедительно рассказывал мне о несчастном положении больного, который, без сомнения, умрет, если к нему не приведут врача.

Наконец я согласился сопровождать незнакомца к моему загадочному пациенту.

Переодевшись и захватив с собой самое необходимое для возможной операции, я сел с моим незнакомцем в экипаж. Кучер был закутан по уши, и даже лошадь имела какую-то необыкновенную попону, которая совершенно закрывала ее.

Как только мы очутились в экипаже, мой посетитель вынул из кармана шелковый носовой платок и тщательно завязал мне глаза. Я прислонился к стенке экипажа и предался размышлениям. Мы не обменялись ни единым словом, даже кучеру мой спутник не дал никаких указаний; по всей вероятности, тот уже раньше получил все соответствующие инструкции. Если бы я был в состоянии выглянуть в окно, то, может, и узнал бы что-нибудь. Сначала я пробовал сосчитать количество ударов копыт лошади, чтобы заметить направление, по которому ехал экипаж, но это оказалось невозможно, так как лошадь все время делала какие-то зигзаги.

Когда мы, по моему расчету, проехали приблизительно две версты, экипаж остановился. Мой проводник помог мне выйти, взял меня под руку и повел по какому-то узкому переулку. Левой рукой мне удалось ощупать железный забор. Поднявшись на несколько ступеней, мы вошли в подъезд.

Наконец, пройдя еще немного по лестнице, мы попали в комнату, освещенную лампой. Тогда мне сняли повязку с глаз.

— В какой же разбойничьей пещере вы очутились, доктор? — вмешался в разговор Дик.

— В элегантно меблированной спальне, — ответил, смеясь, доктор Грей. — Но замечательно лишь то, что все картины были сняты со стен. Разноцветные обои свидетельствовали о недавней оклейке комнаты, на столах отсутствовали фотографии, которые могли бы мне помочь определить, где я нахожусь. Голову лежащего на постели пациента так закутали платком, что нельзя было различить черты лица. Левая рука больного лежала на одеяле, верхняя ее часть была в бандаже. Не интересуясь более таинственной личностью моего пациента, я сосредоточил все внимание на ране. Рука находилась в довольно серьезном положении. Пуля попала выше локтя и, прорвав ткани, дошла до плеча, где и застряла в мускулах. Без особого труда мне удалось ее отыскать. Я видел, что достать ее можно только при операции, и надо было спешить, так как рука уже была воспалена и больной лежал в лихорадочном состоянии. Отсрочка операции неминуемо привела бы к заражению крови.

Я посвятил во все эти обстоятельства моего спутника, который мне объяснил, что я могу поступать совершенно по своему усмотрению.

— Пациент разве ничего не сказал?

— Ни единого слова. Только когда я стал требовать его разрешения на операцию, то больной издал какой-то неопределенный звук, выражавший, по всей видимости, согласие. Приготовив горячую воду и необходимые инструменты, я приступил к работе.

Ввиду того что лицо моего пациента было совершенно закутано, я не мог правильно дать ему наркоз, и ему пришлось перенести всю боль в полнейшем сознании.

К моему удовольствию, он выдержал операцию, не проронив ни звука, хотя я сделал глубокий разрез, чтобы достать пулю.

— Он обладает, наверное, железными нервами, — заметил Ник Картер.

Доктор Грей кивнул.

— После удаления пули я наложил на рану бандаж. Затем я дал советы относительно ухода за больным и прописал несколько лекарств.

Мой загадочный посетитель снова завязал мне глаза и в экипаже отвез меня домой. Остановившись около дверей, незнакомец снял повязку и подал мне конверт с моим гонораром. Он добавил, что я останусь доволен и он позволит себе еще раз обратиться ко мне, если этого потребует состояние больного.

Часы в моем кабинете показывали одиннадцатый час, и я действительно отсутствовал два часа.

— И что содержал конверт? — спросил Дик.

— Пятьсот долларов.

— Это мне нравится! — воскликнул радостно Ник Картер. — Хоть разочек твое человеколюбие хорошо оплачено. Деньги еще при тебе?

— Нет. Я отнес их в банк не следующий же день.

— Жалко, я охотно взглянул бы на них. Быть может, мне удалось бы установить, в каком банке они были выданы. Таинственный незнакомец приходил еще раз?