По головам
Шрифт:
Но эта молодая и дерзкая девушка внезапно заняла место того, что я давным-давно потерял. Два раздирающих душу чувства очень органично сплелись в одно. И я молча пообещал себе.
Все чужие, кто встанет на моём пути, исчезнут. Все чужие, посмевшие покуситься на меня и на моих близких — что в прошлой жизни, что в этой — исчезнут тоже.
А свои нет. Пусть многих уже не вернуть, но — свои должны жить.
Дело оставалось за малым.
Яромира испуганно вскинулась. Вероятно, услышала скрип зубов, или краем глаза заметила то, как изменилось выражение моего лица. Пришлось спешно
Я улыбнулся, кажется, не очень искренне, и чтобы сказать хоть что-то, озвучил сомнение, которое беспокоило меня уже очень и очень давно:
— Тебе бы что с волосами сделать. Слишком заметные.
Яромира опустила расчёску и расхохоталась.
— Как, дорогой муж? Не вижу тут нигде салона красоты. Да и просто краски для волос — тоже не вижу. Если ты не в курсе, это всё не так быстро и просто делается…
Я промолчал о том, что можно просто побриться под ноль — и проблема решится. Это было бы логично, да, но… Избавляться от такой красоты и правда не хотелось. Безволосые девушки — зрелище сильно на любителя, к которым себя никогда не относил. И даже аргумент, что это ради нашей безопасности, перевешивал не сильно.
— Ладно. По идее, тебя пока не ищут… А там что-нибудь придумаем.
Подойдя к постели, кинул Яромире на колени её бельё и плащ.
— Одевайся, и поехали.
— Но… — она беспомощно посмотрела мне подмышку, откуда торчало сделанное из формы таксиста эрзац-платье, а потом перевела взгляд на предложенный наряд типа «мечта эксгибициониста».
— Думала, забуду штаны, брошенные в измельчитель? Не тут-то было. И давай скорее, к нам в любой момент могут заявиться гости.
— Хорошо. Допустим, я плохая девочка и заслужила наказание. Но… Бельё-то мокрое!
— Быстрее высохнет на теле, — я похлопал по своим куртке и штанам, тоже ещё влажным в тех местах, где отстирывал кровь. — Но можешь ехать в одном плаще, а это разложим на торпеде, или на голозеркало повесим. Только одеваться тогда придётся где-нибудь на улице… А может, и не придётся.
Девушка явно хотела сказать мне много всякого. Сверкнула глазами — но сдержалась. И, поколебавшись пару мгновений, даже начала натягивать один из чулков.
Заметив, что стою рядом, подняла взгляд.
— Может, выйдешь?
— Может, — кивнул я. И не вышел.
Яромира снова сверкнула глазами… А потом вдруг откинула простыню и продолжила одеваться, будто рядом никого нет.
У меня аж дыхание перехватило от такого представления. Как-никак, жена мне досталась славная. Такая, что даже если бы выбирал сам, вряд ли нашёл бы партию лучше.
Трогательно беззащитная в своей наготе, хрупкая, но в то же время гибкая и спортивная, она казалась просто идеалом женственности. Аккуратные, идеального размера груди с небольшими задорно торчащими сосками, нереально тонкая талия, красивым изгибом переходящая в широкие бёдра, длинные ноги, аккуратные треугольничек между ними… Дивного цвета волосы, спадающие на плечи и частично скрывающие всё это великолепие, и скромно потупленные сейчас ярко-синие глаза. Гармония и соразмерность были везде, в каждой, даже самой крошечной детали.
Яромира изо всех сил делала вид, что ей всё равно — но предательски покрасневшие щёки выдали смущение. Сознавая это и явно злясь на себя, она двигалась особенно агрессивно, и этим делала только хуже.
Пришлось спешно отворачиваться, чтобы она не увидела мою улыбку и не истолковала её превратно — ведь ничего плохого в ней не было, но поди объясни это девушке, которая, возможно, впервые обнажилась перед мужчиной. Поэтому я сделал над собой некоторое усилие и всё-таки оставил её одну, сам отправившись ждать в машину.
Яромира появилась спустя минуту и, с гордым видом прошествовав вдоль пикапа, молча уселась на пассажирское сиденье. На нём она нашла один из коммуникаторов дорожных полицейских — я его полностью подчистил и сбросил до заводских настроек.
— Что это?
— Тебе. Временно. Не дело оставаться без связи.
— Спасибо.
Когда девушка села, я тут же тронулся с места, а заодно включил вентиляторы на обогрев, чтобы помочь нам скорее просохнуть.
Мы быстро проехали разбитую просёлочную дорогу, после чего я свернул на нормальную трассу и, наконец, нормально разогнался — насколько это «нормально» вообще было применимо к старой развалюхе.
Спустя пару минут, безо всякого удивления, услышал рядом умиротворённое сопение — Яромиру сморило. Немудрено: пока я «отдыхал» в номере, накачанный снотворным, она вовсю бодрствовала, и это не говоря о многочасовой пешей прогулке.
Глаза сами собой опустились вниз, к торчащим из-под плаща коленкам девушки. Так и подмывало положить на них ладонь. Но — сдержался.
Сейчас, когда мы только начали как-то налаживать адекватные отношения, это могло оказаться лишним. Хотя, могло и нет. Но экспериментировать пока я всё равно не собирался, и вновь сосредоточился на дороге.
Гормоны моего нового, совсем молодого тела, бурлили. Но не настолько, чтобы я не мог себя контролировать.
Тем не менее, чтоб не искушать Кровавых, я постарался полностью сосредоточиться на дороге.
Опять за окнами мелькали деревья, столбы, расположенные вдоль трассы деревеньки и небольшие города. В небе иногда проносились флаеры, заставляя всякий раз напрягаться, но худшие ожидания ни разу не оправдались — неприметный старый пикап до поры не интересовал никого.
Радио тихонько бубнило неинтересные новости о каких-то людях и местах, имена и названия которых мне ничего не говорили. Всё это перемежалось незнакомой музыкой и рекламой непонятных товаров. Периодически, мелькали объявлениями о бегстве особо опасного преступника, некоего Темнозара Храбровича, заставляя всякий раз с некоторой гордостью улыбаться.
Тихонько шипела и свинченная с машины дорожных инспекторов рация, щедро делясь со мной всякой бесполезной информацией. В основном пропускал всё это мимо ушей.
Ровно до тех пор, пока сквозь шипение не заговорил приятный женский голос, начав речь с многообещающего: «Внимание всем!», и не дал ориентировку на наш пикап. Я ничуть не удивился — просто доехал до ближайшего съезда в лес, на какую-то просеку, и загнал автомобиль метров на двести вглубь, остановившись лишь в густых зарослях кустарника.