По грехам нашим. В лето 6731...

Старый Денис

— А батьку мого ты забил? — услышал я в спину вопрос, от которого и хотел сбежать.

— Мы ратились, он пришел убить меня в мой дом, я одолел. Стань сыном мне, и я буду отцом тебе, — сказал я, ведомый некими эмоциями, до конца еще не понятыми.

Я уже поговорил со старостой, который стремился стать полезным делами, а не подхалимажем, чтобы присмотрел за парнем и попробовал уговорить войти его в мою семью. Опасно — да! Но вот так, сердцем!..

Я все больше сомневался в правильности происходящего. Ответственность за людей колоссальная, опасность, как показывают события, на грани. Меня могли убить, и я оставил бы Божану и те возможности, которые я все больше связываю именно с этой удивительной

женщиной. Нет, ну как она меня ослушалась! А мне понравилось. Покорность в спокойные моменты, а потом превращение в валькирию. И это все одна женщина. Я хочу от нее ребенка, а еще я действительно буду рад, если сын Вышемира Юрий придет в мой дом.

А еще юридическая сторона всего происходящего? Я стал пешкой в игре. Ситуация и игра на самолюбии вынудили прийти ко мне Вышемира. Среди убитых нападающих был человек Войсила. Я узнал об этом из разговора Гаврилы со своим приближенным. Значит, работает тесть, внедряет своих людей. Нельзя недооценивать предков — эта фраза становится все более частой.

Но, стоит ли обижаться на сотника дальней сторожи за такую подставу? Нет! Земли, положение и самое главное — Божана — это все стоило усилий и опасности. Как добиться в это время признания и возможностей? Только неимоверными усилиями, а я справился только благоприятным стечением обстоятельств. Есть неприятная ситуация по нападению. Странностью является запоздалая помощь. Но и тут так же можно предполагать, что сходу ватажники не должны были нападать. Ну не принято в этом времени быстро принимать решения, что свойственно XXI веку. Рекогносцировки они не сделали, не попытались обложить усадьбу, поговорить о сдаче.

Уже, когда я собирался уезжать, ко мне подошел староста, назначеный мной тиуном.

— Боярин, просит тебя Симеон, — с поклоном сказал управляющий.

— Это еще кто? — спросил я, продевая ногу в стремя.

— Так тиун ента, — сказал растерянно бывший староста.

— Я сказал, ты — тиун и решения я не меняю. Давай його, а коли пустое то буде, выпорю того бездельника, — сказал я, приноравливаясь в седле.

Через минуту передо мной стоял уже тот подхалим, который даже не знал о проживающих людях в поместье.

— Говори! — сказал я с металлом в голосе.

— Так, это, боярин, у Вышемира казна была, боярин, это — вот казна! — мямлил прихлебатель.

— Где? — заинтересовался я.

— Так в лесу, там с разбою узята, ватажников казна, да Вышемира, дак это, — продолжал Симеон.

— Веди, а коли найдем казну — не прогоню, будешь при мне, — сказал я.

Путь был не долгий, с часа полтора пришлось ехать. Ехали в темноте, и я сокрушался, что опрометчиво поехал один. Не было ни единого фонаря, факел, что был у бывшего тиуна, решили приберечь. Думал ли я о засаде? Да, но успокаивал себя, что не мог Симеон организовать покушение. Да особо я ни о чем и не думал!!! После такого высплеска адреналина мыслей как таковых и не было. Иду, иду, понятно зачем, а вот последствия и почему один, не понятно.

— Вон дуб, а там яма, — сказал бывший тиун после углубления в лес на метров сто.

Яму не пришлось искать — она была открыта. Это был замаскированный схрон в срубе в земле с крышкой из массивных досок, земли и тщательно подобранного дерна. Вначале я подумал, что опоздали, но внутри оказались два сундука оба размером метр на метр.

Я напрягся и достал пистолет. Создавалось впечатление, что кто-то капался в схроне, но не успел забрать. Резко присев и прислонившись спиной к дереву, я всматривался в темноту, зажженный факел в руках Симеона только мешал, даже демоскировал. Немного сместившись от света и жестами показав бывшему тиуну молчать и не приближаться, я стал ждать. Даже кони не переминали капытами и не фыркали, или же я смог так сконцентрировать свое внимание,

абстрагировавшись от понятных и естественных звуков. Возможно, поэтому и услышал небольшое шевеление. Звук от тетивы окончательно определил направление угрозы, и я выстрелил. Гром, разнесшийся по тихому лесу, оглушил, но я уже рванул с места в сторону стрелка. Влетев в ближайшие кусты, я остановился — никого не было! Опять тишина, которую нарушали панические крики Симеона и его нервный конь. Араб был приучен к звуку выстрела и не проявлял особой нервозности.

Небольшое шевеление я услышал в паре метров вправо и понял, что стрелок пытается уйти. Сабля! Шаг! Удар наотмашь! Беззвучно падает тело. Шаг и я скрутился в рвотном порыве. Отрубленная голова с частью ключицы сверху вниз, расплывающиеся мозги.

Отдышавшись, я постарался еще раз прислушаться и обошел казавшиеся наиболее удобные для засады места, но никого не было.

— Симеон, твою мать через коромысло! Сюда пес шалудивый! — выкрикнул я своему сопровождающему.

— Да боярин! — сказал испуганный бывший тиун — пособник разбойников. Он стрясся и постоянно вертел головой, стараясь осветить направление факелом.

Первая стрела прошла по Симеону, но разодрала только шубу у левого плеча. Повезло же паразиту!

— Сними зброю и калиту с татя, и сапоги с шубой, — дал я распоряжения, а сам пошел к тайнику. Нужно срочно убираться от сюда.

Сундуки оказались заперты на замки, поэтому утолить любопытство сразу не получилось. Я решил открыть их уже дома. Но как их доставить? Сундуки были тяжелые настолько, что вдвоем мы их насилу вытащили. Идею, как это не странно подал Симеон. Веревка была и у бывшего тиуна и у меня, в виде лассо-аркана — развлекался иногда. Саблей нарубил еловых веток, и соорудили волокуши, куда и положили сундуки, а конец веревки связали с конем и самим Симеон.

Но и этот способ был адским. Сундуки слетали на каждой кочке, два раза Симеон упал с коня. И только через полтора часа, где-то на полпути еще до бывшего поместья Вышемира нас заметили ратники Гаврилы.

Они с удовольствием помогли нам, но когда ратники вчетвером, уже по возращению в усадьбу бывшую Вешимира, подняли сундуки и понесли их в дом, меня передернуло.

— Стоять! — прокричал я и достал саблю.

Я был готов к противостоянию. Праведный гнев обуял меня. Мало того, что опоздали, практически не участвовали в боях и все защитники могли погибнуть, они еще и пытаются лишить меня добычи. Я столько выплеснул адреналина, я убивал и был близок погибнуть, а тут взяли и понесли мои сундуки. Мои!

Ратники остановились, опешив. Я напирал и медленно, но неуловимо шел в их сторону.

— Остановись Корней Владимирович! — выкрикнул, выходящий из уже моего дома Гаврила.

Этот десятник был низкого роста, но широкоплеч. Его плавные движения выдавали опытного воина. Но главное — умные глаза. Было очевидно, что он умел очень быстро анализировать ситуацию и принимать решения.

— Это мое! — прорычал я, но остановился, пристально посмотрев на десятника.

— Это ведает тысяцкий? По ряду все, по правде! — ответил Гаврила. — Скарб то ватажны!

— Вот нехай и приде ко мне и поведает што его, а што мое! Вертай назад, — сказал я, не уводя взгляд от Гаврилы.

Что стало для меня примечательным, трое моих бойцов, остававшихся в усадьбе, стали возле меня.

— Добре! Мы уходим! — сказал Гаврила, и легкая усмешка проявилась на краях его губ.

Они ушли. Просто ушли и все. Почему я и не знаю. Бросить такой куш, ничего не взяв из усадьбы, ушли. Я же думал собрать обоз, но позвал вновь себе Симеона и моего нового тиуна.

— Симеон буде у тебе помощником, гляди за ним, — обратился я к старосте, вспоминая, говорил ли он мне свое имя. Нужно обязательно узнать.