По краю каменного сердца
Шрифт:
– Ты бездумно тратишь время на бессмысленный бой, вместо того, чтобы узнать правду. До чего прискорбно, друг мой…
Нельзя было мешкать. Поговорить можно после боя, но никак не в его начале. Иватани подтянулся выше, за счет согнутой ноги, после чего обхватил щуп внутренней частью колена и резким движением порвал конечность на две части, растянув ноги по сторонам. Старик вскрикнул и мигом отступил, исполнив пару прыжков назад. Упав на землю, Дин совершил перекат и тут же пошёл в наступление.
– Невежа, – раздосадованно пробубнил старец.
Пришлось действовать куда более агрессивно, чем прежде. Одноглазый как никто другой знал свою главную слабость, которой являлась дистанция. Если она больше двух метров, то можно было сразу заявлять о своём проигрыше и идти на попятную. Сейчас главной задачей было подобраться как можно ближе, всё остальное уже опционально.
Длинные ноги и ярое желание оторвать голову нарушителю городского покоя сыграли свои роли. Дин подобно гепарду дёрнул с места, совершенно игнорируя свой вес. Буквально пролетев добрую часть переулка, Иватани коротко прыгнул вперёд и в этот же момент нанёс прямой удар кулаком. Старик же дураком не был – сразу же уклонился, сделав шаг назад и выгнув спину в обратную сторону. Между лбом и костяшками кулака было каких-то пять жалких сантиметров, но даже их хватило, чтобы оборвать очередной ход со стороны Дина. Стоило самодовольной ухмылке появиться на лице карманника, как удар в тот же миг достиг своей цели. Недостающее расстояние было срезано благодаря выросшим из рук шипам, что успели в самый последний момент проколоть кожу и удариться в самую черепушку безбашенного деда. Его голову закинуло назад, тело подалось следом. И всё же было глупо полагать, что этого хватит для победы. Чистой силы было вложено с мизинец, так что стоило поднажать и завершить начатое после наполовину удавшегося начала. Но не тут-то было. Щупальца сплелись в один целый отросток, что будто пульсировал от скопления силы в нём одном. Если оценивать навскидку, то толщина у этой ракеты была примерно с метр. Пожалуй, это многое может сказать о физических способностях чёртова хрыча. Этой конечностью он оттолкнулся от пола, сохранил равновесие и тут же контратаковал, нанеся боковой удар сей махиной. Иватани сложило пополам. Он успел поднять руки и прикрыть голову, однако удар был направлен в его торс, так что урон минимизировать совершенно не удалось. Рёбра хрустнули столь звонко, что даже самый чистый хрусталь позавидует. Дин впечатался в пол и приложился головой о заботливо подложенные ему кирпичи, отчего камень на голове треснул, покрошившись, как гипсокартон, по которому вдарили кувалдой.
Адреналин прибыл быстрее осознания беды.
Руки затрясло, в глазах потемнело, а дыхание сковалось напоследок. Эту боль нельзя было перепутать ни с чем другим. Рёбра были сломаны, что подтверждали новоприбывшие головокружение и тошнота. Тело ломало само по себе, но сил показать это действием не было от слова совсем. Иватани тут же впитал в себя слои камня в районе рта, после начиная поливать пол рвотой с примесью крови. Лёгкое пробило сломанным ребром. Дину хотелось кричать что было сил, но воздуха не хватало даже на миниатюрный писк. В такие моменты протекает столь обильное количество мыслей, что тяжело выбрать, за какую ухватиться. Больно? Верно. Омерзительно? Правда. Хочется умереть прямо здесь и сейчас? Вновь в яблочко. От потери сознания спасала только недюжинная выносливость, что была подарена природой.
Кто-то громко завизжал, но звук этот Иватани услышал словно сквозь толстое стекло. Кое-как подняв голову, Дин увидел то, на что с радостью закрыл бы глаза, будь у него на то моральное право. Карманник, как оказалось, всё же не против лишних жертв. Выхватив из-за угла первую попавшуюся старушку, он поднял её над собой, начиная вертеть её, как ножик-раскладушку.
– Всё ещё борешься за жизнь? Даже с такими ранениями… Это действительно заслуживает похвалы, друг мой. Подобное упорство должно поощряться, не думаешь? К слову, как ты считаешь, вот эта милая бабушка в состоянии сражаться так же, как и ты?
Она вопила о пощаде, приглушая слова безумца, что будто звучали на фоне. И тем не менее. Он и не подумал на это реагировать. Спокойно закончив мысль, он мягко улыбнулся и опустил старуху на землю. Только вот спуск не закончился, когда её чёрные туфельки коснулись пола. Щуп продолжал давить на неё, вдавливая в мостовую и вынуждая лечь рядом с раненым парнем. Как только она полностью распласталась под тяжестью нечеловеческих сил, злодей сел на корточки рядом и цокнул языком.
– Не дело, конечно… Бабуся-то совсем не причастна, да? Тут совсем нет её вины. Она никак не участвовала в нашем разговоре. Но разве меня должно это хоть как-то тревожить?
Она вновь закричала, только уже не от страха, а от боли. Было видно, как её пальто натянулось от давления, прилагаемого к середине её спины.
– Проверка человечности, – вновь завёл свои бредни дед. – Дашь ей умереть или всё же пересилишь себя? Всё зависит только от твоего решения.
Женщина и юноша встретились взглядами, передав друг другу все ментальные сигналы. Металлический привкус крови на языке будто обострился. Сложно сказать почему: то ли ярость так повлияла на восприятие, то ли прокушенный клыком язык кровоточил слишком сильно. Дин выжал из себя всевозможный максимум, однако его хватило только на невнятные стоны, которые были адресованы этому чёртовому садисту. В этих потугах он умолял отпустить старушку, но, видимо, такой ответ совершенно не устраивал зачинщика. Он лишь продолжал держать улыбку на своём лице. Тело парня затрясло ещё сильнее. Дышать было больно, как никогда ранее. Ему хотелось кричать, хотелось рвать, но обстоятельства позволяли лишь наблюдать за происходящим, раз за разом насмехаясь над любыми попытками изменить ситуацию в свою сторону.
– П-пожалуйста… не убивайте меня… – кряхтела она изо всех сил, смотря прямо Дину в глаза.
– Может, всё же пощадишь её, друг мой? Разве тебе всё равно на её судьбу точно так же, как и мне? Прошу, не опускайся до моего уровня.
Минутные потуги увенчались лишь тем, что Дин сумел приподняться на локти и с обезумевшими от боли глазами уставиться на виновника.
– Что ж, прискорбно.
Щупальцем он схватился за волосы старушки, после чего поднял её голову и несколько раз приложил ею о пол, вкладывая в каждый удар всё больше сил раз за разом. Дин со стеклянными глазами наблюдал, как приятное лицо превращалось в кровавое месиво, как красивые зелёные глаза лопались и вытекали из глазниц, как аккуратный носик сворачивался, а бережно накрашенные помадой губы рвались о неровности камней. Её тело обмякло ещё после первого удара, но казалось, что перед смертью она успела застать каждый удар от первого до последнего. Смерть была быстрой, но донельзя мучительной. Отпустив седые волосы, старик встал и отряхнул штанину от свежей крови, тем самым испачкавшись ещё сильнее.
– В этом виноват только ты. Мне-то без разницы. Но если ты не безразличен к этому, то вина исключительно на твоих плечах. Подумай о своих поступках на досуге.
Глаза парня налились кровью. Боль пропала. Внутри больше не чувствовались кости и мясо. Даже сердце перестало стучать столь громко. Иватани молча поднялся на ноги, совсем не подав ни единого признака дискомфорта. Его дикий взгляд был прикован к голове убийцы. Дин не моргал, не дышал, мышцы его лица застыли в одном положении, одновременно изображая небывалый ужас на пару с первобытной яростью. Дед с интересом наблюдал за происходящим, совсем не торопясь принимать какие-либо меры. Шаг первый. Иватани всё ещё пялился прямо на причину смерти несчастной старушки. Шаг второй. С его рта хлынули новые потоки крови, поставляемой напрямую из лёгких. Шаг третий. В его взгляде читалась исключительная жажда мести. Каждый его шаг был бесшумен, но стоило прислушаться, как на ментальном уровне ощущались вибрации, подобные взрыву. Каждое его движение было обусловлено животной жестокостью и ненавистью. Его шатало, ноги плелись друг за другом, голова то и дело кивала вниз. Но даже так, у него не было ни единой причины остановиться даже на секунду. Встав напротив маньяка, будто перед невидимой стеной, Дин продолжил смотреть прямо ему в душу. Тишина. Лишь проезжающие вдалеке машины и гул кондиционера над головой. Он смотрел на него как на причину всех проблем в его жизни. И как бы одноглазому не хотелось нанести удар, у него всё ещё не было на это сил. Немая сцена продолжалась до тех пор, пока веки Дина не ослабли. Он отключился. Каменный каркас держал тело в том же положении, но даже со стороны было понятно, что человек внутри экзоскелета уже не в состоянии сделать хоть что-то. Из носа и рта потекло ещё больше крови, которая вытекала через прорехи в потрескавшемся покрытии.
– Сочтём за ничью, друг мой. Так тому и быть.
***
Дин проснулся от своего же пронзительного крика. Подскочив и тут же упав, он раскрыл глаз и живо осмотрелся по сторонам. Старика не было, только десяток перепуганных криком санитаров, Атсумэ и какой-то смазливый юноша, держащий наполовину пустой шприц в руках. В панике Иватани схватился за грудь, но боли как и не было. Рёбра были в порядке, голова не трещала, пародируя счётчик Гейгера, дышать получалось беспрепятственно. Неужели опять откачали? От раздумий Дина оторвал подоспевший Тсу, что со слезами на глазах кинулся обнимать своего ожившего товарища.
– Идиот! Почему ты не позвал меня?! Ты же почти умер! Не делай так больше! – вопил он, сжимая Иватани.
Однако подобная ласка воспринималась им в штыки. Схватив мальца за волосы, одноглазый дёрнул его голову назад, тем самым отрывая Кьюсэ от себя. Даже Каэдэ не всегда могла столь просто получить расположение парня, отчего ей приходилось задабривать его милыми словечками и постоянной заботой. Благо это нравилось обеим сторонам. Тут же ситуация обстояла иначе. Атсумэ был для Дина не более чем коллегой. Да, можно сказать, что это почти ничего не значит, однако, как мы уже знаем, этот ядовитый увалень никого и никогда не подпустит к себе просто так. Кьюсэ стал исключением по ряду факторов, включающих в себя обстоятельства и индивидуальные способности паренька. И тем не менее, они не столь близки, чтобы вот так просто обжиматься. Синевласый понимал большую часть этих суждений, однако беспокойство, которое он испытывал от начала, когда он обнаружил почти умершего Дина, и до конца, когда он очнулся, натолкнуло его на подобный шаг. Ему было обидно, что его «друг» не принял подобную заботу, однако стыд после сделанного перекрыл остальные переживания.