По милости короля. Роман о Генрихе VIII
Шрифт:
– Если он когда-нибудь осмелится на такое, вы должны сразу сказать мне!
– Неужели я не сделала бы этого! – Мария подмигнула брату и вернулась к своим кавалерам.
А Гарри кипел от бессильной злости, понимая, что она легко может обвести его вокруг пальца.
Рождество Гарри провел в Гринвиче, устраивая роскошные пиры, чтобы порадовать своих дворян. Гилдфорд и Брэндон поставили пьесу, в которой принимали участие Николас Кэрью, один из молодых джентльменов, которых растили и воспитывали вместе с Гарри, и его прелестная жена Элизабет. Кэрью был намного моложе Гарри, ему исполнилось всего семнадцать, но он уже слыл грозным соперником на
Вскоре после Рождества Гарри слег в лихорадке. Голова у него раскалывалась, так что он с трудом соображал.
– У меня болит все, – пожаловался он доктору Чамберу, одному из своих личных врачей.
Тот исследовал его мочу.
– Вас рвало, ваша милость?
– Нет, но я чертовски устал.
– Пожалуйста, снимите рубашку. – Чамбер внимательно осмотрел его тело спереди и сзади; Гарри чувствовал, как врач напрягается. – Хм… Сыпи становится больше. Боюсь, это оспа, ваша милость.
– Оспа? Боже правый!
Ужас охватил короля. Он правит меньше пяти лет! И у него нет сына, который унаследовал бы трон. К тому же Гарри так и не преодолел своего отвращения к болезням и страха перед тем, что они могут сделать с человеком.
Невероятные усилия потребовались ему, чтобы побороть слабость. Негоже королю проявлять малодушие.
– Я умру?
– Нет, я окажу вам всю возможную помощь, сир, – ответил Чамбер. – А теперь вашей милости нужно лечь в постель и отдохнуть.
Гарри лежал и бредил, его тело то горело, то было сковано ледяным холодом. Больного накрывали тонкими батистовыми простынями, шерстяными одеялами, а поверх них клали меховое покрывало, которое он то и дело сбрасывал, ворочаясь в полусне. Его подушка намокла от пота. Король смутно понимал, что вокруг него суетятся доктора, чувствовал прикосновения их пальцев, слышал тревожные голоса. Потом заговорила женщина:
– Он в опасности?
Гарри различил надрывную ноту в ее голосе. Это была Кейт. Или его мать?
Ответа он не расслышал. Он существовал теперь в каком-то сумеречном мире, где дни и ночи перетекали друг в друга. Никогда еще ему не было так плохо.
Но потом он пришел в себя.
– Ваша милость, вы чудесным образом оправились от болезни, слава Богу, – сказал ему доктор Чамбер с весьма самодовольным видом. – Мы опасались за вашу жизнь, но теперь вы будете здоровы.
Гарри перекрестился. Страшно было сознавать, что он стоял на пороге смерти. Но жизненной силы в нем хватило. Он попытался сесть.
– Думаю, я должен благодарить за это и вас тоже, мой добрый доктор. Клянусь святым Георгием, от меня воняет! – Гарри принюхался. – Попросите, чтобы принесли душистой воды и чистую рубашку. Терпеть не могу быть грязным.
Гарри быстро пошел на поправку. В начале февраля он уже встал с постели, пылая гневом против Франции и желая снова начать военную кампанию. На Сретение, после торжественной мессы, он присвоил Брэндону титул герцога Саффолка и вернул доблестному
После церемонии Гарри шел по залу и чувствовал глухой ропот неодобрения. Продвижение Брэндона не получило особого одобрения среди придворных. Многие считали его неожиданным и даже удивительным, а Бекингема, который вообще не утруждал себя тем, чтобы скрывать свое негодование, вообще нигде не было видно. Он и большинство аристократов старшего поколения относились к Брэндону свысока, полагая, что ему не хватает благородства происхождения с длинной чередой родовитых предков. А вот Уолси был целиком за возведение Брэндона в герцогское достоинство.
– В глазах вашей милости он тогда, вероятно, будет более подходящим супругом для регентши, – аргументировал свое мнение олмонер.
Гарри понимал, что у того имеется скрытый мотив. Узнав, что Суррею будет возвращено отцовское герцогство, Уолси решил уравновесить влияние в Совете Суррея и Бекингема Брэндоном в качестве защитника своих интересов. Мудрое решение. Новая кровь и новые люди – то, что нужно!
Облаченный в великолепную бархатную мантию и в герцогской короне, Брэндон – теперь милорд Саффолк – вышел из зала для приемов вслед за Гарри. Король даровал ему земли, конфискованные у прежнего герцога Саффолка, и Чарльз стал одним из богатейших пэров в королевстве. Внешнее сходство нового герцога с Гарри оставалось таким разительным, что его легко можно было принять за второго короля. Но Брэндон не считал это чем-то из ряда вон выходящим. Гарри никогда не видел, чтобы кто-нибудь вознесся столь высоко и относился к этому с таким беспечным достоинством.
– Отлично справились, мой главный аристократ Англии! – воскликнул он и хлопнул Саффолка по спине, не обращая внимания на едва скрываемую злость наблюдавших за ними лордов.
– Король превратил мальчишку с конюшни в аристократа, – пробурчал один из них.
Гарри резко обернулся, сверкая глазами, но не смог опознать виновника среди моря фальшивых улыбок. Он с подчеркнутой теплотой поздравил Норфолка:
– Признавая ваши заслуги в победе при Флоддене, я дарую вам право выставлять королевский герб Шотландии рядом с вашим собственным, с шотландским львом, пронзенным стрелой, как сердце короля Якова. И я утверждаю вас в должности графа-маршала Англии [15] , которую с почетом исполняли ваши благородные предки.
15
Граф-маршал Англии – главный церемониймейстер и председатель геральдической палаты; должность является наследственной в роду герцогов Норфолков.
У старика стояли слезы на глазах.
– Неужели мне довелось дожить до этого дня, сир? Благодарю вашу милость от всего сердца.
– Тост за вас, отец! – Сын Норфолка Томас, теперь граф Суррей, поднял кубок.
Он тоже храбро сражался при Флоддене. Его первой женой была тетка Гарри, Анна Йоркская, умершая молодой. Теперь младший Норфолк был женат на четырнадцатилетней дочери Бекингема Элизабет, а самому-то сорок один год, старый козел! Гарри знал, что Говарды, гордившиеся своей голубой кровью, не любили Саффолка и были настроены свалить его, если представится случай, но не следовало раздражать их, ведь они хорошо служат ему. Гарри поднял бокал и присоединился к тосту.