По обе стороны экватора
Шрифт:
Так сказал или подумал Рональд Рейган, президент Соединенных Штатов Америки, страны, которую он не постеснялся назвать «сияющим городом на холме». И о которой другой американец, куда более великий и мудрый, — его имя Эрнест Хемингуэй — еще полвека назад сказал так: «Америка была хорошая страна, а мы превратили ее черт знает во что…»
И словно отвечая на горящий, начертанный у подножия статуи Свободы призыв-приглашение, обращенное к «усталым», «нищим», «мятущимся», «жаждущим дышать свободно», Хемингуэй продолжил свою мысль так:
«Пусть в Америку переезжают
…К сказанному остается добавить еще одну, но весьма существенную деталь: через несколько недель после того, как «жертва сандинистов» Байардо Сантаэлис Селайа был представлен Рейганом на банкете в Вашингтоне, конгресс одобрил запрос президента о выделении 27 миллионов долларов на оказание помощи контрас, сражающимся против «сандинистской диктатуры». Видно, растрогала конгрессменов история Байардо, рассказанная президентом.
А на следующий год Рейган запросил у конгресса на помощь контрас уже 100 миллионов долларов. Аппетит, видать, и впрямь приходит во время еды…
Мотивируя свои просьбы, свои ходатайства по делам контрас, президент не жалел красноречия. Сначала он воспел высокие нравственные достоинства своих протеже: «Рождаются движения за свободу, которые утверждают свои права. Они возникают почти на всех континентах, населенных людьми: в горах Афганистана, в Анголе, в Кампучии, в Центральной Америке.
Эти борцы за свободу — наши братья, и мы обязаны им помочь. Я говорил недавно о борцах за свободу в Никарагуа… Вы знаете правду о них, вы знаете, с кем они борются и почему». (Далее, обратите внимание, следует самый вдохновенный и блистательный всплеск президентского красноречия.) «По своему нравственному духу они стоят вровень с нашими отцами-основателями и мужественными борцами французского Сопротивления. Мы не можем отвернуться от них, ибо это борьба не между правыми и левыми, а между правыми и неправыми».
Сравнения с Джорджем Вашингтоном и Томасом Джефферсоном — самыми святыми именами американской истории Рейгану показалось мало. Спустя несколько месяцев он пошел еще дальше: «Многие люди, поддерживающие силы контрас, никогда не называют их контрас, потому что „контра“ — это сокращение от „контрреволюционер“. А термин „контрреволюционер“ использовался там, в Никарагуа, как „сторонник Сомосы“. Это считалось оскорблением для сандиниста. Но, как вы знаете, Сомосы уже давным-давно нет. Революция, которая его свергла, затем переросла в коммунистический переворот, и так называемые силы контрас выступают против переворота. Поэтому в определенном смысле они действительно контрреволюционеры, и благослови их за это бог! И, как я полагаю, именно это и делает их контрас. И тем самым делает контра и меня».
…Никарагуанскую главу книжки я позволю себе закончить этой самой, пожалуй, удачной и самой красноречивой цитатой из еще, к сожалению, не изданного Полного собрания сочинений и речей 40-го президента Соединенных Штатов Америки Рональда Уилсона Рейгана. Первого президента этой великой страны, родившейся в огне великой революции, который открыто и во всеуслышание причислили себя к сонмищу контрреволюционеров.
Браво, сеньор
Промежуточный финиш
Одиннадцать часов вечера. Москва засыпает. Светлый в лучах прожекторов шпиль Останкинской телебашни пронзает черное небо. Отблеск ее света падает через окно кабинета, где я заканчиваю последние приготовления к очередному выпуску программы «Сегодня в мире». Собственно говоря, он уже готов: текст написан, «картинка» (так мы называем видеосюжеты) смонтирована, через несколько минут на моем столе зазвонит телефон, и я услышу: «До эфира — четверть часа. Приглашаем вас в студию».
В ожидании звонка листаю свежий, только что полученный из Бразилии номер журнала «Вежа». Сначала быстро-быстро. Как говорится, для очистки совести, лишь бы не проглядеть что-то важное. Потом притормаживаю себя. С удовольствием читаю заголовки, погружаясь в знакомый мир, в котором начинал корреспондентскую работу. Да, прошло немало времени с тех пор, как я впервые приехал в Бразилию, ставшую первой профессиональной любовью. А первая любовь не забывается никогда.
«Вежа». Номер как номер. Ничего сенсационного. «Президент принял делегацию губернаторов из штатов северо-востока страны. Губернаторы просят федеральной помощи в связи с сильной засухой». «В конгрессе обсуждается очередной проект аграрной реформы». На заседании выступили три сенатора, в зале находилось двенадцать… «Урожай кофе обещает быть рекордным. Специалисты полагают, что это повлечет беспредельное падение цен». Упадет в цене наверняка и продукция фирмы «Касике». Понесут убытки ее хозяева Орасио Коимбра и Родольфо Кретч. Как они там, интересно было бы узнать…
…Двадцать лет пролетели как один день, а там, в Бразилии, похоже, ничего не изменилось: «Пеле заключил миллионный контракт на рекламу новой модели мужского костюма. На коктейле, устроенном фирмой по этому случаю, бывший король футбола объявил о своем желании сняться в новом телевизионном фильме вместе со своей нынешней подругой модельершей Шушей, с которой он неразлучен после того, как разошелся с Роземери».
Обычный набор обычных новостей. Жизнь далекой страны на страницах журнала, который пытается быть интересным всем: богатым и бедным, «кариокам» и крестьянам Рио-Гранде, крупным предпринимателям и мелким чиновникам.
Где-то в самом конце номера, в разделе «Экономика и бизнес» глаз вдруг спотыкается еще об одно знакомое имя: «Провал авантюры Людвига». Читаю: «Американский мультимиллиардер Даниэл Кэйт Людвиг принял решение отказаться от своего гигантского проекта Жари в Амазонии»…
Вот так бывает: под самый занавес приходит чуть ли не самая важная новость сегодняшнего дня. Правда, строго говоря, это уже не сенсация «дня»: журнал шел к нам в Москву дней двадцать. Так что о решении Людвига бразильцы узнали давно. Ну что ж, сегодня о нем узнают и советские телезрители. Пробегаю глазами заметку: да, действительно, разочарованный «враждебностью» бразильской общественности и «отсутствием понимания его проблем местными властями», американский миллиардер принял решение продать свое детище консорциуму из двадцати семи бразильских фирм и частных предпринимателей. На этой сделке он потерял около полумиллиарда долларов!