По образу и подобию своему
Шрифт:
Я. Б. Шницер «Вопрос о происхождении алфавита»
Еще древние греки спорили о том, «имеется ли органическая связь между знаком и обозначаемым» или же знаки – это простое соглашение между людьми о том, что данный знак должен отражать, пишет А. Соломоник в своей книге «Семиотика и лингвистика». Ученый приводит аргументацию Сократа: «…человек должен и тому, из чего он создает изделие, придать не какой угодно [образ], но такой,
Здесь мы должны упомянуть и об исследованиях египетских («священных») иероглифов Гораполоном, автором «Иероглифики» (379–395 по Р. X.), который рассматривал иероглифы как символическое письмо.
В «Послании монаха Роджера Бэкона о тайных действиях искусства и природы и ничтожестве магии» в главе «Символы, знаки и магические ритуалы» 1267 г. его знаменитый автор предположил, что эти знаки являются зашифрованным описанием тех законов природы, которые должны оставаться в секрете [ «Википедия»]. Подобные исследования в XVIII в. осуществили английский и французский ученые Уильям Уорбертон и Жозеф де Гинь. Первый предположил, что иероглифы не просто картинки, а знаки со звуковыми соответствиями. Другой установил «родство» между египетской и китайской письменностью. А затем в XIX в. свои открытия представил миру Жан-Франсуа Шапмольон. Существо открытия Ж.-Ф. Шампольона, как известно, содержится в «Письме господину Дасье об алфавите фонетических иероглифов», в котором он сделал вывод, что египтяне обладали полуалфавитной системой письма [В. Замаровский, С. 89, 94].
«Но ни идеограммы, ни тем более пиктограммы, несмотря на их некоторые преимущества (для их «чтения» не нужно знать языка), не могут передавать всей сложности человеческой речи и мышления, – например, глаголы «любить», «выходить», существительные «брат», «сын», вспомогательный глагол «быть», предлоги «в», «под» и т. д. Под влиянием звукового языка появляются звуковые знаки, в которых изображенный рисунок связан уже не во значением слова, а с его звуковой стороной. Египтяне гениально использовали для этого омонимичность слов, но не полную, а консонантную, поскольку именно согласные в их языке являлись постоянным, неизменяемым костяком слов. Так, знаком плана дома можно было написать не только само слово «дом» (копт. per-), но и слово «выходить» (копт. pire), поскольку, как это видно из коптского языка, оба слова включали в той же последовательности две согласные p+r» [Н. С. Петровский, С. 17].
Здесь мы видим обратное состояние, нежели то, которому посвящена наша работа. Но вернувшись к началу, т. е. к пиктографической и идеографической стадии, и исходя из этого, мы можем сказать, идеография является иманентной стороной кириллицы и латиницы и, соответственно, английского и русского алфавитов. Данный феномен происходит по причине их графической преемственности знакам древних систем письма – иероглифической, пиктографической, идеографической. Таким образом, каждая графема обладает одним или рядом значений, «назначенных ей природой». Так, если критская логограмма /\/\ означает гору, то и графема М означает гору, если египетский иероглиф /\/\/\/\/\/\ или древнесинайская буква /\/\/\/ означает воду, то и графема W означает воду. Эти значения сохраняются и сегодня, ведь горы и волны остались такими, какими видели их люди тысячелетия тому назад. Принципиально, в чем мы убедились в ходе исследования, все графемы латиницы и кириллицы мало отличаются от многих знаков, относящихся к 5–4 тысячелетиям до новой эры, не говоря о более поздних. Причем, по мере развития общества и увеличения количества понятий, к прежним значениям знаков могли присоединяться и новые.
Идеографическая функция графем стала использоваться для передачи информации, управления обществом, фиксации явлений природы и событий
И. Е. Гельб в «Опыте изучения письма» пишет: «Изучение последовательных ступеней исторического развития письма неопровержимо доказывает, что геометрическая форма знаков является результатом схематизации рисунков. Во всех известных древних письменностях, таких, как шумерское, египетское, китайское и т. д., с течением времени развилась курсивная, линейная форма, которая так далеко отошла от первоначальных рисунков, что без знания промежуточных форм подчас невозможно установить, к какому рисунку возможно отнести ту или иную линейную форму».
Данный вывод важен для нас в том смысле, что идеографический характер латиницы и кириллицы сформировался как на основе изоморфизма графем с какими-либо объектами, так и их преемственности промежуточным формам, которых существует немалое количество. Не случайно формы и значения графем английского и русского алфавитов существенно совпадают.
Все они установлены (приведены ниже) путем выявления в ряде случаев сходства каждой графемы с:
1. Определенным объектом окружающей среды, положением (состоянием) человека;
2. Со знаком или знаками, к которым она может восходить (помимо ее известных предшественников – финикийских, греческих и этрусских графем).
Административная табличка. Джамдет-Наср, Урук. 3100–2900 гг. до н. э.
Кроме того, некоторые значения подтверждаются источниками, трактующими происхождение знаков, и таким материалом, как географические названия, имена деятелей, описания природных и общественных явлений, исторических событий.
Относительно пунктов 1. и 2. необходимо пояснить, что графемы выступают как знаки «абстрактного мышления». Идеографическое письмо, согласно Д. Дирингеру, это – высокоразвитое рисуночное письмо, изображающее в виде ряда рисунков мысли. В этой системе пиктограммы представляют не столько предметы, которые они изображают, сколько мысли, ассоциируемые с этими предметами. Так, круг может изображать не только Солнце, но также жару, свет, Бога, день. Аналогично животное может быть обозначено только рисунком его головы.
Мы имеем дело с рядом случаев, когда графическое сходство с объектом не вполне очевидно. Например, если графемы О и С – это, буквально, Солнце и Луна, то графема Ч (бык) – это уже некоторая абстракция.
Данным свойством обладает и северно-семитское, прежде всего финикийское письмо, из которого произошел греческий алфавит, а из греческого – латиница и кириллица. Несмотря на «стертые линейно-штриховые формы» северно-семитского письма, его знаки сохраняют рисуночный характер. Они связаны главным образом, пишет Д. Дирингер, с повседневными предметами, частями тела человека и животными.
Что относится к латинице, которая была создана в VII веке до новой эры, то значения ее графем на начальном этапе, нужно полагать, естественно согласовались с известными значениями северно-семитского и греческого писем, однако процесс общественного развития вывел ее в английском варианте к X веку н. э. на стадию тех значений, которые мы рассматриваем в данной работе. Хотя горы и море оставались прежними, но отношения и соответствующие им понятия становились новыми. Аналогичный процесс происходил и с кириллицей, в т. ч. в ее русском варианте.