По образу и подобию своему
Шрифт:
Отмеченные условия позволяют судить о том, что W не явилась результатом видоизменения V. Буква Ш присутствует в коптском алфавите [Д. Дирингер, с. пор. 542, рис. 245]. Среди древнейших и классических греческих букв она отсутствует [Д. Дирингер, стр. пор. 529, рис. 236, стр. пор. 531. рис. 237]. Это позволяет судить, что, попав в коптский из Египта, она затем перешла кириллицу [Л. Н. Рыжков, С. 134]. Кроме того, Ш используется в Самаритянском письме, которое остаётся единственным из восходящих к раннему древнееврейскому письму, употребляющемся и поныне [Д. Дирингер, С. 290, рис. 142]. Возможно также влияние иберийского алфавита [Д. Дирингер, С. 298, с. пор. 299, рис. 149/1].
Обозначением земли в английском стала буква V. В русском – Ц. Обе буквы поисходят изначально от египетских иероглифов мотыга и плуг [Э. Добльхофер, С. 96, В. А. Истрин,
Буква Ц, согласно фонетике, была принята в кириллицу очевидно из греческих алфавитов Крита, Феры, Пелопонеса и ряда других [Д. Дирингер, С. 530]. Она происходит от семитской цаде, которая, по мнению некоторых ученых, означает, в частности, шаг, нос [Д. Дирингер, С. 266]. Несмотря на некоторое расхождение с каббалистическим её значением, возможно указать на трактовку А. Кирхера о том, что конечное цаде, формирует, равно как и другие стихии, Землю. Графически она напоминает растение [Папюс, С. 131]. Где вновь мы видим сочетание шаг – плуг – растение, а именно – есть.
Как отмечалось выше, английская L означает ноги, идти, происходя от семитской ламед. Аналогичное значение имеет русская Л. Их прототипами явились два египетских иероглифа [Э. Добльхофер, С. 99, Л. Н. Рыжков, С. 132]. В английский L пришла из латинского [Д. Дирингер, с. пор. 613, рис. 262]. Русская Л – из греческого алфавита [Д. Дирингер, с. пор. 531, рис. 237].
Буква А, сходная для английского и русского алфавитов, происходит от семитской – алеф. Значение дом, в отличие от семитского бет – бык, она приобрела, модифицировавшись в критском идеографическом и линейном письме в форму дома с остроконечной крышей [Д. Дирингер, С. 237, рис. 118/1]. Одновременно это значение подтверждается смыслом критских понятий раб и рабыня. Каждое из них отражено тремя идеограммами [Ф. Фолсом, С. 75], где центральной является А. Следует полагать, это произошло согласно архитектурным формам Крита, Греции, а затем – северного Средиземноморья. Хотя, как свидетельствуют предшествующие примеры, понятие бык [Д. Дирингер, С. 237, рис. 118/1] могло ассоциироваться с понятием дом также и в Палестине. В Моисеевой Торе это – бык, по-ассирийски – towra, соответственно, греческий taurus и славянский тур [В. Андреева, В. Куклев, А. Ровнер, С. 82], в Египте – Апис. Данную лингвистическую конструкцию мы соотносим, разумеется, с ролью быка в земледелии, а также в качестве священного животного и в связи с использованием такого способа письма, как «бустрофедон» (греч.) [В. А. Истрин, С. 240]. В английском А появилась из латиницы, в русском – непосредственно из греческого алфавита.
Пример русской буквы Г подтверждает этот вывод, т. к. семитская гимел – верблюд [Д. Дирингер, С. 265] также воспроизводит египетский иероглиф угол дома [В. А. Истрин, ил. 63]. Но поскольку в Греции конь имел, очевидно, большее применение, чем бык, буква Г стала означать коня. И, подобным быку образом, ассоциировалась с хозяйством.
В плане отражения идеограммами различных предметов хозяйства вероятно выступает также В. Английская В происходит от семитской бет – дом. В русском алфавите ей графически соответствует В, а фонетически – Б. Несмотря на это несовпадение, возможно рассмотреть графическое соответствие английской и русской букв В одной из идеограмм критского линейного письма Б. Согласно А. Эвансу, она может означать трон [ТДП, Дж. Чэдуик, С. 142]. Однако, как и в предыдущем случае, её значение могло измениться применительно к другим условиям. Поскольку понятие дом во всех культурах традиционно ассоциируется с выпеканием хлеба, гончарным ремеслом, несложно предположить, что она могла прибрести значение печь. В английском В обязана своим присутствием латинскому [Д. Дирингер, с. пор. 613, рис. 282],
Обращение к различным эпохам позволяет понять психологические обстоятельства формирования данной системы отражения мира. Так, древний охотник мог нарисовать в пещере медведя и говорить: «У… у…» Следует полагать, что это У и означало медведя. Однако оно могло означать страшный, сильный и тому подобное. Таким образом, необходимо признать, что любой древний знак создавался как по поводу говорения (рев медведя и крики охотников), так и по поводу наблюдения. Поэтому, происходя из рисунков, современные английские и русские буквы сохраняют в себе черты неолитических культур. И этот принцип был развернут на более поздних этапах развития письма, когда, казалось бы, оставалось говорить о буквах лишь как о фонемах. Он послужил основой для наполнения алфавитов новым содержанием, отражающим реалии античного мира, средневековья и служит этому сегодня.
Тем не менее, слова в звуковых формах зачастую существовали ранее, чем были записаны, как, например, град [А. А. Реформатский, С. 397]. Причиной этого была неграмотность в отношении прогрессивных систем письма, например, в отношении кириллицы у славян. (Хотя они могли быть записаны рунами или письменами «черт и резов»). Но они в любом случае были привязаны непосредственного к объектам. Так, речевая форма «гора» была привязана к горе, ибо город ставился на горе и обносился оградой. В ином случае, в отрыве от обозначаемого, они легко выходили бы из оборота. При этом словарный запас был ограничен тем незначительным количеством объектов и инструментов деятельности, которые существовали в древности. Начало крещения Руси князем Владимиром Святославовичем в 988–989 гг. сопровождалось распространением кириллицы. Освоение грамоты славянами Среднерусской равнины относится к XI в. [В. Л. Янин, С. 43].
Знаки письма становились с течением времени повсеместно той операционной системой, которой всё больше и больше можно было пользоваться, уже не имея в виду свой дом, поле, реку… Ведь, по мере распространения грамоты, эти слова стали также приобретать неотделимые от обозначаемого графические формы. Этот процесс, как идеальный, означал, что к звуку всякий раз присоединялся знак (графема) или наоборот. Но именно таким образом, когда и звук, и знак соответствовали одному понятию.
Здесь в определенной мере можно оспорить утверждение К. Маркса о том, что «Название какой-либо вещи не имеет ничего общего с ее природой». Поскольку очевидно, что английские и русские буквы являются не только фонемами, но и идеограммами, несмотря на то, что идеографическое значение той или иной буквы далеко не всегда просматривается явно. Как, например, значение буквы Ц в слове цепь. Однако в таких словах, как царь, царство, отражающих владение землей, церковь, которая имеет свою землю, тем более в слове целина, понятие «земля» выражено однозначно. Хотя и цепь может быть цепью островов или горной цепью. Английская же V в слове victory – победа означает овладение землей, а в слове view – взгляд отражает кругозор.
Насколько же преобладает в таком случае фонетический принцип над идеографическим? Очевидно, слуховые ассоциации здесь дополняются зрительными. Так, в слове шум слышится и видится водопад, а в слове гром – бег колесницы. В слове day – день первая буква означает Солнце, слово пример означает «Если в дверь прошла голова, то пройдет и всё тело». А лодку несложно представить себе, как плывущую по небу Луну. Так культурно-исторический материал цивилизаций и изоморфные природные явления определяют значение буквы и ее традицию.
Показанные выше аналогии между египетским, семитским, греческим, латинским, английским и русским письмом обеспечивают устойчивость всей системы. Во всяком случае, в рассмотренной здесь её части, в отсутствии примеров связей с шумерским, хеттским и иными древними системами письма. Тогда как комбинаторика обеспечивает возможности управления событиями. В английском слове river – река V не может обозначать мотыгу. Но она может означать рыбу, подобно критскому линейному знаку [И. Фридрих, С. 278, рис. 84]. Т. е. river синонимично слову рыболов. И, если соотнести это с тем, что рождение Иисуса Христа совпадает с началом эпохи рыб [В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Головин, С. 174], станет понятным символ удачи рыболова. То, что критский знак V – это рыба, подтверждается его соседством в греческом минускуле с N, производной от семитской нун – рыба [Д. Дирингер, С. 237, рис. 118/1, с. пор. 531, рис. 237].