По осколкам твоего сердца
Шрифт:
– Да не в ревности дело! Я не понимаю, почему ты не сказала раньше? Почему скрывала? Я ведь несколько раз спрашивала, что с тобой не так? Мне обидно, что мой самый близкий человек все скрывал, - прошептала я.
– Это ради твоего блага, Полина.
– Абсурд! Мама, я поверить в это не могу! Ты родишь ребенка от этого урода… Боже!
– Ты ревнуешь, Андрей был прав… Прошу тебя, не надо. И не говори так о нем. Он твой отчим.
Снова Андрей. Мне захотелось разорвать его на части. Он внушил маме, что я буду ревновать. Что я плохая дочь. Ну разве не урод?!
– Я хочу этого ребенка, Полина, - мама отпустила мою руку и прижала ее к своему животу.
– Это мой шанс начать новую жизнь, понимаешь? Забыть обо всем, что было, и идти дальше. Для меня это важно. Знаю, что ты против. Но тебе придется смирится с тем, что вскоре у тебя появится братик или сестренка.
Она будто повторяла заученные слова. И, кажется, была уверена, что я действительно против рождения брата или сестры. Но это было не так. Я была против Андрея, только против этого козла, не больше!
– Я буду одинаково вас любить.
– Хорошо, - прикрыла я глаза. – Я тебя поняла. Теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.
– Полина, это звучит эгоистично, - со слезами на глазах сказала мама. – Мне хотелось, чтобы ты обрадовалась за нас. А ты…
– А я плохая дочь, да, - дернула я плечом. – Сойдемся на этом.
Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.
– Я не говорила этого! Не передергивай!
– Но ты имела это в виду. Ты скрывала, что ждешь ребенка.
– Потому что ты была сама не своя! Я хотела тебя защитить!
– От чего? – холодно улыбнулась я.
– Рождение ребенка – это всегда радость. Почему ты решила защищать меня от этого? Потому что считала – я не приму эту новость. Мне это не понравится. Ты решила за меня. Или Андрей решил и внушил тебе. Это неприятно, мама. Я думала, ты мой самый близкий человек.
– Это ревность, - повторила мама снова. – Полинкин, я же сказала – ты всегда будешь моей дочкой. Моей малышкой.
В ответ я лишь кивнула. Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.
Я промолчала, все еще пытаюсь переварить услышанное.
У меня будет брат или сестра. Это хорошо. Но… Почему я чувствую себя преданной?
– Обещаю, имя придумаешь ты, - зачем-то пообещала мама.
– Как думаешь, он согласиться назвать сына в честь папы? – вырвался смешок из моей груди. Мама так тоскливо вздохнула, что я замолчала. А, плевать. На все плевать.
Глава 10. Обида в моем сердце
Обида поселилась в моем сердце, и я не могла вырвать ее оттуда. Чувство одиночества захлестнуло с головой, и мне было страшно задохнуться в нем. Казалось, меня оставляют все, кого я любила. И даже мама, даже мама будто становилась чужой.
Я не знала, как с ней разговаривать. И о чем. Наверное, в глубине души я была рада тому, что у меня будет брат или сестра. Но одна только мысль о том, что отцом этого ребенка будет Андрей, вселяла отвращение. Отчим затаился – вел себя нейтрально, но, видимо, только из-за беременности мамы. Я знала, что вскоре он нападет.
Весь день я пролежала в кровати, чувствуя себя физически истощенной. В ушах у меня были наушники, и я слушала любимую группу. Музыка помогала мне прийти в себя. Склеивала разбитое сердце.
Никаких уроков, никаких репетиторов – все, на что меня хватало, была лишь переписка. Сначала с Лехой, который прислал фото Лорда. По его словам, пес все время грустил, почти не играл и плохо ел. Ветеринары говорили, что он все еще восстанавливается после операции, к тому же сказывается перенесенный стресс после потери хозяина.
«Не жалеешь, что взял его?» - спросила я парня, и он вдруг признался:
«Нет. Это же собака Димаса. У нас давно был уговор. Если со мной что-то случится, он присмотрит за сестренкой. Если с ним – я присмотрю за Лордом».
Это звучало так грустно, что я на миг прикрыла глаза. Собака. Это было его единственное близкое живое существо. Только собака. Должно быть, Диме всегда было одиноко. Только такие, как он, не признаются в этом.
«Извини, что спрашиваю. Но что у вас с Диларой?» - написала я Лехе. Этот вопрос тоже волновал меня. Я видела, что подруга хоть и пытается казаться веселой, изменилась. Осунулась от переживаний, и взгляд стал печальным.
«Ты же знаешь. Ничего», - коротко ответил он.
«Ты не хочешь снова с ней пообщаться?»
«Зачем? Все закончилось, Поль. Я козел, который обидел свою женщину. Она рассталась со мной, потому что не смогла простить», - ответил Леха.
«Знаю, что это не мое дело, но… Может быть, ты попробуешь вернуть ее? Она страдает по тебе», - написала я.
«Мне тоже хреново. Но я ведь, по ходу, реально накосячил», - ответил Леха и тут же прислал еще одно сообщение:
«Забей, Полина. Диле не нужен такой, как я»
«Хотя бы попробуй…»
Наша переписка зашла в тупик. Я не видела смысла настаивать.
Около одиннадцати вечера, когда на улице стало сосем темно, мне позвонила Саша. После того дня мы ни разу не общались. И странно было слышать ее вновь.
– Привет, - тихо-тихо сказала она, словно боясь говорить.
– Привет, - эхом отозвалась я.
– Как ты?
– Нормально. А ты?
– И я…