По осколкам твоего сердца
Шрифт:
Мы с Диларой тоже пошли на второй урок. Обе старались держаться уверенно, хотя я заметила, что пальцы подруги слегка дрожат.
– Насчет Обеда. У меня две новости, - уже не лестнице сказала Дилара.
Она помогала мне искать ему новый дом – я чувствовала, что отчим больше не станет терпеть присутствие в своем доме кота. И так несколько раз выговаривал маме о том, что теперь ему приходится пить кучу лекарств от аллергии. Как назло, найти добрые руки Обеду не получалось. А может быть, я просто не хотела отдавать его
– Какие? – встрепенулась я.
– Плохая и еще хуже, - ответила Дилара. – С какой начать?
– С плохой.
– Наша соседка, которая хотела забрать Обеда, отказалась. Сказала, что хочет породистого.
Я вздохнула.
– А какая новость еще хуже?
– Мы с сестрой уговорили маму взять Обеда! – радостно выпалила подруга. – Расслабься, Полинка, я пошутила, что новость плохая!
– Серьезно?! – воскликнула я. Отдать Обеда Диларе было лучшим решением. Я всегда смогу видеться с ним.
– Да! Так что мы его забираем.
На эмоциях я обняла подругу. Впервые со дня гибели Димы я чувствовала радость. Ну или ее подобие.
Глава 8. Стала сильнее
Несколько уроков прошло спокойно, хотя взгляды и шепотки не прекращались. На большой перемене Дилара потащила меня в столовую. Взяв еду, мы по привычке пошли к столику, который считали своим – там мы обедали со своими мальчишками раньше. Однако он был Малиновской и ее компанией, среди которой я заметила Есина и даже нескольких парней из параллельного класса, с которыми некогда общался Дима. Заметив нас, они перестали смеяться и замолчали, как-то странно глядя.
Разумеется, мы ушли. Сели за свободный столик, но внутри осталось гадкое чувство. Из чувства мести Малина и Власов настраивали против нас с Диларой людей не только из класса, но и со всей школы.
– Я боюсь, - вдруг призналась подруга, когда мы молча пили чай.
– Чего? – нахмурилась я, снова чувствуя на себя эти дурацкие взгляды.
– Нехорошее предчувствие. Как будто должно произойти что-то плохое.
– Оно уже произошло. Что может быть еще хуже?
Странно, но мне было все равно. Я не боялась. Только злилась.
Наверное, во мне что-то сломалось.
Услышав звонок, мы погнали на следующий урок. Атом не любила, когда кто-то опаздывал.
Интуиция Дилары оправдала себя. Мы пришли на следующий урок, который вела Атом. Пока она объясняла новую тему, повернувшись к доске и записывая на ней что-то, в меня прилетела смятая бумажка. Потом вторая, третья… А потом прилетела жвачка. Попала прямо в волосы. Я поняла это, коснувшись головы и почувствовав запах ментола.
Сначала было изумление. Что? У меня в волосах жвачка? Которая только что была у кого-то во рту? Серьезно?..
Потом растерянность. Хотелось вскочить с места и убежать подальше. Спрятаться от всех.
А затем… Затем пришла ярость. Холодная злая ярость, от которой леденела кровь в венах.
Я медленно встала.
– Кто это сделал? – тихо, но отчетливо спросила я.
Весь класс уставился на меня. Кто-то с удивлением, кто-то со страхом, а кто-то с весельем. Малина и ее компания.
Услышав мой голос, Атом тотчас повернулась и сузила глаза:
– Туманова, сядь!
– Я спросила – кто это сделал? – повторила я, игнорируя учительницу.
– Сядь немедленно! Ты что себе позволяешь?
– Кто. Это. Сделал? – повысила голос я.
Сначала я думала, что это Есин – больно уж он погано улыбался. А потом поняла, что не он, а сидевший рядом парень – Стас Бочкарев. Откинувшись на заднюю спинку стула, он смотрел на меня с вызовом. А потом повернулся к веселой Малине и улыбнулся ей, словно говоря: «Посмотри, это я сделал». Бочкарев хотел ей понравится.
Ярость овладела мной так, что я забыла обо всем на свете. Я встала, подошла к Бочкареву, и, не понимая, что делаю, взяла его сумку. Подскочила к окну и выбросила ее – хорошо, хоть додумалась открыть окно.
Бочкарев даже сказать ничего не успел – так опешил. Весь класс изумленно замолчал. А у Атома из руки выпал мел.
Секунд десять стояла тишина – до тех пор, пока я не вернулась на свое место. А потом заорала Атом:
– Туманова, ты с ума сошла?!
И Бочкарев кинулся на меня, схватил за плечо и поднял с места.
– Ты охренела?! Что с моей сумкой сделала, дура тупорылая?! – закричал он яростно и начал меня трясти.
Он был сильнее и выше. Он был парнем. А я – хрупкой девушкой. Но я не собиралась отступать. Поймала его взгляд и прошипела:
– Отпусти меня, иначе пожалеешь.
Словно наяву я услышала слова Димы: «Самое главное – это взгляд. Победит тот, кто первый опустит глаза».
И я смотрела на Бочкарева так, как на него бы смотрел Барс.
Одноклассник вдруг отступил. Перестал меня трясти. Убрал руки. Облизал губы.
Мой взгляд заставил его отступить.
– Быстро пошла за сумкой! – как-то неуверенно выкрикнул одноклассник и резко замолчал. Потому что я шагнула к нему и коснулась щеки, заставив оторопеть не только Бочкарева, но и всех остальных, включая Атома, которая даже перестала верещать.
– А что сделал ты? – спросила я нежно. Мой пристальный взгляд и эта нежность совсем не вязались друг с другом. – Ты испортил мою прическу. Я испортила тебе сумку. Мы теперь квиты, не находишь? Или мне нужно было выкинуть тебя, а не сумку?
– Туманова, ты ненормальная! – закричала одна из подружек Малины.
– Крыса совсем чокнулась! – подхватили другие.
– А ну быстро все расселись по своим местам! – рявкнула Атом. – Бочкарев, бегом за своей сумкой! Только одеться на забудь. А ты, Туманова, к директору после урока пойдешь.