По особо важным телам
Шрифт:
Излишне сочувственное выражение на лице спецназовца говорило, что он не особо и поверил наспех придуманной истории. Но Ласку это особо не смущало. Мужики — они все одинаковые. Тут главное интонации. Нести можно любую пургу, но говорить при этом с испуганным придыханием. И, вроде как машинально, от волнения и жары, на кителе молнию расстегнуть, чтобы он косился в прореху и пытался разглядеть грудь. Вечно озабоченные вояки на девушку в форме ведутся с гарантией. Порой до полной отключки мозгов.
– А товарищи твои — тоже беженцы?
– Они не мои. В самолете и познакомились. Эти ребята сказали, что кабанчика хотят в … Харьков перевезти. Через границу ведь с живностью не пускают. Карантин, какой-то там грипп.
– Если познакомились в самолете, так зачем ты с нами в больницу поехала?
– Как зачем? Я ж санитаркой работала. В Ростове, в больнице. Помощь оказать, если что.
Боец хмыкнул и ткнул пальцем в Ласкин мультикам. При этом вроде как случайно скользнул по груди...
– А форма откуда, если говоришь, что ты гражданская?
– Так летчики и дали. Сказали, это нужно, чтобы за свою приняли, когда в Харькове сядем. У вас же тут волонтеры в такой форме ходят...
Боец кивнул. Что-то хотел спросить и второй, но тут, прерывая беседу, из манипуляционной вышел в сопровождении медсестры Шаман. Правая рука его висела на перевязи, плечо перетянуто бинтами. Снайпер группы вид имел бледный, но похоже, что бутафорил, прикидываясь, что ему хуже чем на самом деле. Улучив момент, когда внимание бойцов переключилось на смазливую медсестру, подмигнул Ласке: «Работаем!»
– Ну, что с ним?
– поинтересовался «левый» говорливый охранник у медсестры..
– Рану обработали, вкололи антибиотик и обезболивающее, - ответила та.
– Теперь ему нужен покой. Сейчас отведем в палату, на оформление.
– Погоди в палату, сестричка!
Правый «молчаливый» боец отошел в конец коридора и кому-то доложился по телефону. Судя по изменившемуся выражению лица, он таки получил информацию. Ну все, халява закончилась …
Так и есть. Возвратившись, боец поглядел на Ласку с Шаманом как Ленин на мировую буржуазию и твердо сказал сестре:
– Мы его забираем!
Медсестра пожала плечами. Врачебный долг требовал, конечно, хотя бы поинтересоваться мнением больного, но в военные разборки ей ввязываться явно не хотелось.
– Хорошо, только сейчас ему дам таблетки и перевязочный материал! Зайдите!
Сестра и ковыляющий Шаман вернулись в манипуляционную.
– Ну что, поехали!
– сказал «правый». И это был не вопрос.
– Куда?
– К нашим. В горотдел СБУ.
– Зачем? Спасибо! Мы уж как-то сами тут справимся…
– Да какое там сами, девушка! У вас, по вашим же словам, незаконное пересечение линии разграничения. Опять же без документов. И попутчик твой ранен, нужно показания снять, положено…
Ехать в СБУ в планы Ласки не входило никоим образом. И уж тем более не следовало им отдавать Шамана. Нужно было валить. Но сперва следовало узнать, что с Евреем.
– Та я ж не против, - испуганно залопотала она.
– Только давайте посмотрим, как там Петя! Он в самолете сказал, что его Петя зовут! Хорошенький такой мальчик!
«Левый» вопросительно зыркнул на «Правого». Тот кивнул:
– Сходите. Он же не транспортабелен, не денется никуда. Но команду дали привезти всех троих. Разберетесь, я доложу, и будем ждать пока приедет наряд на смену.
В сопровождении топочущего бойца Ласка взлетела по лестнице, проскочила по указателям до белой двустворчатой двери, над которой красным светилась надпись «Реанимация. Вход запрещен!».
Охранник осторожно дернул за ручку, приоткрыл створку, засунул голову внутрь. С кем-то тихо переговорил, обернулся к Ласке.
– Сейчас доктор выйдет!
Объявившийся минут через пять хирург - невысокий крепкий мужчина с жилистыми руками и ласковым взглядом оглядел визитеров, молча начал рыться в карманах. Ласка такую породу знала - если захочет, то в пять минут любую девушку уложит в постель. Ну для нее это пофиг, а вот Еврею похоже что повезло - доктор явно из серьезных, крутой.
Игнорируя все запреты, хирург закурил.
– Ранен в брюшную полость, - не дожидаясь вопросов, коротко пояснил он между затяжками.
– К счастью аорта не задета. Кровь остановили. Стабилизировали. Хуже другое, пуля в позвоночник вошла. Сейчас повезем на томограф… Пока диагностику не проведем, ничего больше сказать не могу.
Хирург сделал последнюю затяжку, мазнул щекочущим взглядом по Ласке, и скрылся за дверью.
Коридор был пуст. Охранник повернулся к Ласке, хотел что-то сказать, но осекся на полуслове, мертво стиснув цевье. Между пластинами бронежилета в бок ему уперся ствол «Глока».
КП аэродрома «Краматорск». Пятница 29 июля 00:57
Гладко было на экране, да забыли про туманы, а сквозь них пилить... Предсказанные навигатором восемьдесят пять минут от Чугуева до Краматорска по дорожным ямам и ночному времени растянулись в полноценные два с половиной часа.
За время, пока Ричер добирался до места, могло произойти что угодно. Не исключено, что киевское начальство давно уже все уладило, и его «Кэмэл-трофи», окажется совершенно ненужным. Добро если так, но кто-то из древних философов правильно сказал: если в жизни хоть что-то может пойти через жопу, то оно обязательно пойдет через жопу...
Мудрость философа как всегда оправдалась. На аэродром Ричера не пустили. Как сказал другой мудрец, современный: «Но у нас такое впечатление все-таки возникло, что нас не ждали.»