По праву сильного
Шрифт:
Усевшись на кровать и размазывая все еще текущие слезы по лицу, я разворачиваю шелестящую упаковку и достаю плоский футляр, обтянутый бархатом густого синего цвета с серебристым тиснением на крышке.
Погладив пальцами ворсистую ткань, я решаюсь заглянуть внутрь.
На пухлой подушечке лукаво поблескивает изящное колье из белого металла. Не серебро. Подвеска украшена искрящимися в электрическом свете прозрачными, как слеза, камушками.
Очень красиво, но перед глазами все расплывается еще
Дурак!
Я пошевелила украшение пальцем. Тоненькое. Мне нравится.
Но иррациональное разочарование, что это не коробочка с кольцом, мешает восхититься по-настоящему.
И я дура.
Какое кольцо? С чего бы? И вообще это все из мелодрам: он встает на одно колено и просит ее руки. Я просто не могу Ящера даже представить за таким поступком. Я же изучала это все. Вся фигня с коробочкой и коленом – маркетинг, чтобы ювелирку продавать.
И все равно, грустно. То есть так? Вот тебе цацка, поехали?
В горькие мысли врывается телефонный звонок.
Вот и вспомнили про меня, сейчас начнутся поздравления. Беру мобилку в руки – Арзамасов.
И приятно, и раздражает. Раздражает, что не Денис.
Но Костя-то ни в чем не виноват.
Глубоко вдыхаю, стараясь выровнять голос, и отвечаю на вызов:
– Ксюша? С днем рождения! – бархатистый голос полон искреннего тепла, это чувствуется. – Я не помешал?
– Спасибо, нет. Конечно, не помешал, – бодро отзываюсь я.
– Не знаю, насколько это удобно, но я бы хотел тебя поздравить. Не хочуу напрашиваться на семейный праздник…
– Кость, что-то у меня с семейным праздником не задалось, – хмыкаю я. – Так что я совершенно свободна.
– Все хорошо? – я слышу обеспокоенность.
– Да, все в порядке, – вру я, разглядывая красные глаза в настольном зеркальце. – Просто подумала, что мне не помешает проветриться.
И тут же спохватываюсь, что это уже с моей стороны звучит так, будто я напрашиваюсь, но, кажется, мои слова радуют Арзамасова.
– Отлично! Как ты смотришь, если я за тобой заеду? Выйдешь?
Боже, это так мило! Как в детстве: я зайду – выйдешь?
– Только не раньше, чем через… – я бросаю еще один взгляд на себя в зеркало, – минут сорок.
– Договорились. Еще раз с днем рождения, буду ждать возможности поздравить лично. Скоро увидимся.
– До встречи.
Положив трубку, я еще пару минут вздыхаю печально, позволяя себе поругать Гордеева, а потом принимаюсь приводить себя в порядок. Даже если мы просто посидим на качелях во дворе, это не повод распугивать единственного приличного мужчину. Неприличный сам виноват. Упал, как снег на голову, и вообще…
Через сорок пять минут я выхожу на улицу к подъехавшему Арзамасову. Чувствуя себя немного вялой, но чуть более уверенной в себе. Мне удалось нарисовать приличное лицо и найти
Костя ждет меня с букетом возле машины, припаркованной у детской площадки. Массивная фигура и белые цветы выделяются в густых осенних сумерках.
Он обещал мне сюрприз. Может, хоть кто-то умудрится меня порадовать сегодня?
Правда, стоит мне подойти ближе к нему и смущенно поздороваться, как со стороны спортивных снарядов раздается:
– Ксюш-ш-ша!
Глава 51
Этот голос ни с чьим я не перепутаю.
И тон у него сейчас, как у моей мамы, когда я в пять лет собралась изрисовать ее дорогой французской тушью свежепоклеенные обои.
Предостерегающие нотки бесят меня.
Я, что? Должна впечатлиться и сбежать домой?
Ага. Как же. Разбежалась.
Закипая все сильнее, я подхожу к Косте:
– Привет!
– С днем рождения, – он протягивает мне ароматный букет.
– Спасибо, – я зарываюсь носом в цветы.
Я чувствую зуд между лопаток, будто кто-то сверлит меня взглядом. Это ощущение и раздражает, и вызывает во мне обычное женское злорадство. Так тебе. Не нравится? А я все равно сделаю, и ничего ты не возразишь!
– Какой план? – уточняю я у Арзамасова, надеясь, что меня сейчас увезут подальше от Гордеева, он же не пустится за мной в погоню?
Идея посидеть просто на качельках во дворе больше не кажется мне привлекательной.
– Это же сюрприз, – загадочно улыбается Костя. – Но у тебя есть шанс сказать, чего бы ты хотела.
Я бы хотела смыться, и уже подбираю слова, чтобы это озвучить, но снова раздается Ящеровское шипение:
– Кс-с-сения!
Ого, полным именем меня Денис не называл меня, даже когда чихвостил.
– Если я подойду, будет хуже.
От этой угрозы у меня мгновенно подгорает.
– Дай мне минутку, – раздухарившись, прошу я Арзамсова.
Он немного хмурится, но кивает.
Перехватив букет поудобнее, я иду туда, где в темноте красным горит пятнышко тлеющей сигареты.
Иду, а в голове проносятся все слова, которые я хочу высказать Денису. Логичные и не очень претензии толкаются в мыслях. Гордеев решил, что ему многое позволено. Это не так!
Я топаю очень бодро, пока не дохожу до него, но при виде злющего лица, мысли начинаются путаться, и вместо заготовленной речи я ляпаю:
– Ты не офигел, Денис Сергеевич?
Выбросив в сторону недокуренную сигарету, Денис Сергеевич делает шаг мне на встречу, значительно сокращая расстояние между нами, хотя я остановилась на приличной дистанции.
– Нам, видимо, нужно кое-что прояснить, Ксюша.
– Мы уже все выяснили, – храбрюсь я, тем не менее, делая инстинктивный шаг назад.