По прозвищу Викинг (Бежать с острова)
Шрифт:
Купив в киоске «Таймс» и «Вашингтон пост», чтобы почитать в самолете, Вадим до объявления посадки на рейс бесцельно бродил по аэропорту.
Мысленно вернувшись к событиям двухдневной давности, он еще раз удивился произошедшему. Срочный отзыв, больше похожий на эвакуацию, не укладывался в обычные рамки. Подготовка к операции заняла почти полгода. Хотя самого Викинга ввели в действие три месяца назад, основная тяжесть лежала на его плечах. Исчезновение иорданского бизнесмена, эмиссара крупнейшего на Ближнем Востоке торговца оружием Котильянца, ставило под удар группу, включая и часть агентурной сети.
Нельзя
Переговоры по продаже средств противовоздушной обороны и в первую очередь «Стингеров», которые успешно вел Вадим под видом иорданца, дали немало разведданных о составе и дислокации подразделений, действующих на территории Чечни. До финальной части операции оставались считаные если не дни, то недели.
И вдруг – приказ на срочный отзыв ключевой фигуры. Такие варианты случались раньше, но, как правило, было время на подготовку и разработку достоверной и достойной версии. Сейчас вывод Вадима из игры походил на бегство. Объяснения этому придумать было трудно, но такова судьба служивого: пункт первый – начальник всегда прав; пункт второй – если начальник не прав, смотри пункт первый.
Иорданец погиб в автомобильной катастрофе, торговые связи оборвались. Все шито белыми нитками.
Без Викинга надежды на успешное окончание операции практически не было. Следовательно, впереди его ждало что-то более важное.
Усевшись в кресло самолета, Вадим ощутил, что дорога свое все-таки взяла. Нервное напряжение двух суток и усталость резко навалились, и, не дожидаясь взлета, он крепко и безмятежно заснул. Проснулся Вадим от переливов храпа соседа. Посмотрев на часы, он понял, что полет проходит уже над территорией России.
Вадим вытянул из сумки и развернул трехдневной давности лондонский «Таймс». Цивилизованный мир жил своей жизнью: партии и блоки боролись за влияние на политических аренах, спад производства сменялся подъемом и обратно, индексы бирж качались маятниками вверх и вниз. Происходила смена правительств и лидеров, народы то там, то здесь против чего-то протестовали и что-то приветствовали. То есть мир жил жизнью напряженной, прекрасной и удивительной.
Перелистнув очередной лист, Вадим ухватил взглядом небольшую заметку внизу полосы и застыл в оцепенении. Голова мгновенно сделалась чугунной и не смогла сразу воспринять того, что он читал в коротком сообщении, а вернее – не захотела это принять. Он почувствовал свое покрывшееся холодным потом тело пустым и невесомым. Потом вдруг все встало на свои места и появилось чувство безысходности и тоскливой растерянности, а сердце все сильнее и сильнее начали сдавливать тиски горя. Вадим понял, что не может дышать и все его попытки сделать это ни к чему не приводят. То, что было написано в этой заметке, не имело права на существование. В противном случае сам мир должен был взорваться, рухнуть и уже разрушается в сознании одного человека – его самого.
С газетного листа на него смотрели те, ближе кого у Викинга не было, – Валерий, Татьяна и Иринка. Информация была скупой и беспристрастной. Похищение в Сьерра-Марино террористами жены и дочери российского дипломата, требование выкупа, взрыв дома, трупы заложников… Следствие ведется. Ответственность за все на себя взяла ранее неизвестная политическая группировка. Осуждение терроризма мировой общественностью… Точка.
Глава 2. По волнам моей памяти
В Шереметьеве его встречали. «Ниссан» шустро по Ленинградке и Народного Ополчения домчал до Мневников и высадил около кирпичной девятиэтажки с редкими светящимися квадратами окон. На двери подъезда стоял кодовый замок. За время отсутствия Вадима его очередной раз сломали, отремонтировали и поставили новый код. Время было позднее, шел первый час ночи, поэтому нетрудно было догадаться, что ждать придется долго, пока кто-то выйдет из подъезда или захочет в него войти. Вадим достал сигарету и закурил.
Ему было безразлично, что он не может попасть в подъезд, в квартиру, что на дворе ночь, а за спиной почти трое суток тяжелой дороги. В голове зияла черная дыра, через которую уплывали все появлявшиеся мысли. Из машины вышел сопровождавший и подошел к подъезду.
– Какие проблемы, Викинг? – спросил он.
Вадим очнулся, посмотрел на подошедшего и, оглянувшись на дверь подъезда, попросил у него мобильник. Он вспомнил о телефоне соседки, которая присматривала за квартирой в его отсутствие. Галина Андреевна обрадовалась, услышав голос Вадима, сообщила цифры кода и хотела немедленно подойти к нему в квартиру и накормить с дороги горячим. Он вежливо, но твердо отказался, сославшись на усталость, и согласился поужинать у нее завтра вечером.
Прощаясь, сопровождающий напомнил, что в восемь утра машина будет ждать его около подъезда. Квартира встретила Вадима тишиной, спокойствием и порядком. Засыпав кофе в кофеварку, он разделся и принял душ. Душистый и терпкий аромат свежемолотых зерен распространился по комнатам. Достав из секретера пузатую бутылку пятизвездочного «Арарата», Вадим налил рюмку и выпил, подержав, не проглатывая, несколько секунд коньяк во рту. Отхлебнув пару глотков кофе, он лег на диван. Прямо перед глазами на стенке висела фотография – Валерка Осколов и он, Вадим Веклемишев, в курсантской форме, улыбающиеся, стоят обнявшись на фоне деревьев и бревенчатого сруба дачи, проглядывающего сквозь ветви.
Это было их первое увольнение из ВИИЯ – Военного института иностранных языков. Они подружились еще в абитуре. Когда поступающих разбили по взводам, их койки оказались рядом, и тумбочка досталась одна на двоих. Как-то сразу найдя общий язык, ребята вместе готовились к экзаменам. У Валерия было прекрасно поставлено произношение, а Вадим лучше владел правилами и грамматикой. Так, помогая друг другу, они преодолели все рубежи поступления.
Правда, Валерий сразу набрал проходные баллы, а у Вадима сумма оценок из-за сочинения была спорной. Мандатная комиссия оставила решение для таких, как он, на последнее заседание. Вадим был расстроен, и Валерка переживал вместе с ним. Накануне мандатной комиссии, за день, он исчез из казармы часа на полтора, а вернувшись, выглядел довольным и веселым. Он загадочно сообщил, что позвонил «куда надо» и с комиссией будет все нормально.