По следам Грааля
Шрифт:
Мой немецкий не идеален, но Вигвар всё понял. Его глаза покраснели от злости, казалось, что он с удовольствием вцепился бы мне в глотку. Он едва не воплотил это желание, но ему помешали.
— Что происходит?
Мирослав торопливо спустился с лестницы и встал между нами.
— Мы просто приветствовали друг друга, — брат был в домашней темной футболке, но даже так выглядел преступно привлекательно. Каштановые с рыжим отливом волосы были зачесаны назад, голубые глаза как всегда излучали тёплую энергетику, а на лице красовалась легкая щетина. Она определённо делала его ещё мужественнее.
Вигвар не стал продолжать конфликт и вернулся на место. Челюсть Мирослава напряглась, он явно хотел выяснить, что случилось.
— Я пришла поговорить.
Он кивнул головой на лестницу и попросил следовать за ним.
???
— Мне нужно забрать кое-какие документы в кабинете, там и поговорим.
Я обогнала его, перегородив путь.
— Ну уж нет, лучше поговорим в твоей комнате.
Должно быть, я произнесла это слишком резко. Мирослав скрестил руки на груди и выжидающе на меня посмотрел.
— Наверняка, всё в твоем кабинете говорит о том, кем ты стал. Не хочу ощущать это на себе.
— И кем же я стал?
— Милошем.
Повисло гнетущее молчание. На лице брата отображалась внутренняя борьба. Он видел подвох. Чувствовал неладное, но все равно уступил.
В его комнате не было кровати лишь темно-синий диванчик. А ещё круглый журнальный столик с двумя огромными пуфиками и картины с героями из любимых фильмов.
«Как он помещается на диване, с его то ростом?» — пронеслось в голове, когда я прикоснулась к мягкой обивке.
Мирослав сел на пуфик, напротив меня.
— Хорошо, давай начнём. Теперь, когда мы в одном ковене, полагаю, размолвки продолжаться не могут. Предлагаю общаться друг с другом только в крайних случаях. Обещаю, что не буду тебе хамить. Постараюсь вести себя подчеркнуто вежливо. Что ты думаешь об этом?
— Предлагаешь вести себя так, будто мы всего лишь коллеги? Будто нас ничего не связывает?
— Именно.
На некоторое время повисло молчание. Я напряжённо смотрела на него, думая о том, удалось ли Фабьену проникнуть в дом или нет?
— Отказываюсь.
Я едва не поперхнулась слюной.
—Ты — моя сестра. Ничто этого не изменит. Даже твоё упрямство.
Я не могла ничего ответить, как будто Вигвар всё же сдавил моё горло, перекрывая воздух. Может, это особый вид магии: обезоруживать человека одними словами?
— Не страшно, если ты не готова принять это сейчас.
«Не обращай на него внимание. Помни о цели»
— Я подожду.
«Помни о цели. Помни о ковене».
Телефон завибрировал. На экране высветилось сообщение от Фабьена. Взяв себя в руки, я поднялась:
— Тогда, мне пора. Это всё, что я хотела сказать.
???
Мы условились встретиться вечером, когда на Прагу опустится спасительная прохлада. До этого времени я хотела погадать и посмотреть: получится ли узнать что-нибудь в этот раз. Поэтому я и подбросила Фабьену карту, чтобы лучше прочувствовать его энергию.
С самого рождения каждого человека наполняет энергия, которая укрывает нас со всех сторон, словно невидимое для глаза мягкое одеяло. Кто-то зовет её аурой, кто-то — чакрой, а кто-то — магией. Неважно, какое название выберете вы, суть от этого не изменится. Чем выше ваш запас энергии, тем вероятнее, что вы можете оказаться целителем, мантиком или артефактором. Поток магии постоянно окружает нас: сам того не ведая, человек может забрать головную боль у другого, наделить предмет необычными свойствами или увидеть вещий сон. Загвоздка в том, что при этом тратится его энергия. Вы испытываете упадок сил, ссылаясь на обычную простуду, но всё совсем не так. Ведуну необходимо знать — кто он такой, иначе он не сможет восстанавливать магию, и она иссякнет, забирая с собой часть его жизни. Вот почему существуют ковены.
«Мы учим друг друга. Оберегаем. Помогаем познать мир и себя» — родители любили это повторять.
Я почувствовала покалывание, когда закончила раскладывать карты в форме треугольника. Его вершина должна показать мысли, чувства и желания Фабьена, которые по-прежнему от меня скрыты. Но я всё же сумела заглянуть в приоткрытое окно его прошлого.
Карты основания треугольника поведали о крепкой связи с матерью. Для него она , словно путеводная звезда на ночном небе. И в то же время эта связь явно приносила ему боль. Была ещё одна карта с изображением тени, притаившейся в дневном свете. Карта очень важная, но я не совсем понимала, как стоит её интерпретировать.
???
Фабьен сменил костюм на менее строгую одежду, но как и прежде в его гардеробе присутствовали оттенки красного.
— Мне следует поздороваться или сразу перейти к поцелуям?
Склонив голову, задумчиво пробежалась по нему взглядом. Я что всерьез задумалась над предложением? Возможно, если бы нас не связывали весьма странные деловые отношения, я бы позволила себе эту маленькую шалость. И всё же я не удержалась:
— Только если к самой интересной их части.
Хмыкнув, ведун сел напротив. В его руках была тоненькая чёрная папка. Открыв её на первой странице, Фабьен постучал пальцем по фотографии седовласого мужчины в круглых очках. В глаза тут же бросились пышные усы и ухоженная борода.
— Марко Канте — историк из Италии, известный своими научными работами в области религии.
В досье написано, что Марко долгое время изучал всё, так или иначе, связанное с Граалем. Ходили слухи, что он узнал нечто чрезвычайно важное, но по каким-то причинам внезапно прекратил все поиски. Мужчина оставил работу и поспешно покинул Италию. Наверняка, им заинтересовалась церковь. Однако, по всей вероятности, Марко подобного внимания не оценил.
— По счастливому стечению обстоятельств, Марко сейчас в Праге. Каждые три дня он заглядывает в один и тот же ресторан. В документах Милоша указаны время и название этого места.
Упоминание о Мирославе вновь всколыхнуло моё любопытство.
— Кстати об этом, поразительно, но ты и впрямь пробрался в дом моего брата. Благополучно из него выбрался. Кажешься профессионалом, — невинно замечаю я, сканируя Фабьена взглядом в попытке раскусить его магию.
— Тебя это напрягает?
— Ведьминский интерес.
— Что ж, мне доводилось помогать людям доставать ценные вещи, которые надежно скрыты, — лицо мужчины оставалось расслабленным, как если бы он рассказывал, что его умиляют пушистые кролики.