По следам «Персидских мотивов» Сергея Есенина
Шрифт:
Так началась история любви великой танцовщицы и великого поэта. Есенину было 26 лет, Дункан – 44 года. Она переживала закат своей славы и красоты. Но еще была хороша собой и выглядела моложе своих лет. Она была талантливой и избалованной артисткой, человеком страстным, увлекающимся и трепетным. Таким же талантливым, страстным, влюбчивым и отчаянным был и Сергей Есенин. «Ангел» и «Чёрт» – говорила о нем Айседора. Вскоре Есенин переехал на Пречистенку, в особняк Айседоры.
Есенин говорил только по-русски, а Айседора знала лишь несколько слов, хотя и владела несколькими европейскими языками. Но они отлично понимали друг друга, ибо настоящая любовь не знает преград. Она любила его страстно, и он отвечал ей тем же. Любовь огненная, обжигающая, граничащая с ненавистью. Любовь и ненависть! Есенин устраивал сцены ревности, порой занимался рукоприкладством. Она все сносила, потому что очень
Впрочем, идея выезда за границу с целью завоевания Запада своей поэзией у Сергея Есенина возникла еще год назад, в марте 1921 года, когда он обратился к Луначарскому с просьбой помочь ему получить разрешение на поездку в Берлин для организации там издания его книг, а также книг близких к нему поэтов. И такое разрешение он получил. Может быть, поэтому Есенин легко согласился на эту поездку, а Айседора хотела тем самым сгладить возникшие между ними противоречия, а заодно и отвлечь его от дружков-собутыльников, не оставлявших его в покое и пропадавших на Пречистенке. Но тогда она еще не понимала, что истинный мир Сергея Есенина – это его поэзия, его Родина – Россия с ее полями, лугами и реками. И эффект, в конечном итоге, оказался обратным.
В мае 1922 года Есенин и Дункан зарегистрировали свой брак и уехали за границу. Денег на балетную школу не хватало, и Айседора решила возобновить платные выступления. Есенин же решил использовать эту поездку для рекламы своего творчества и получения новых впечатлений. Персия на два года была забыта.
А. Дункан и С. Есенин. Берлин, 1922 год.
Полгода супружеская пара путешествовала по Европе. Они побывали в Германии, Франции, Италии. Затем на пароходе «Париж» прибыли в Америку. Они посетили Нью-Йорк, Чикаго, Индианаполис и еще ряд городов Америки. Айседора окунулась в знакомый круг общения, забыв о том, что Есенин оказался в чужом для него мире, где он сильно чувствовал свое одиночество. Его вдохновение осталось в России, и он почти ничего не написал за все время поездки. Его стихи там никому, за редким исключением, не были нужны.
Дункан же наоборот – была, как рыба в воде. И после каждого громкого выступления представляла своего мужа, как «второго Пушкина». А Есенин ревновал ее к мировой славе, которая была у Дункан, но не у него. Он не смог смириться с тем, что его воспринимают мужем великой Айседоры, и это было причиной постоянных скандалов, причем не только семейных, но и публичных. Так путешествие на Запад стал началом конца в их отношениях. И поэт глушил свою боль вином, устраивал дебоши. Да и Дункан, порой, устраивала Есенину сцены ревности от взгляда, брошенного им в сторону другой женщины. Несмотря на всепоглощающую страсть, они не могли спокойно быть вместе. Постоянные ссоры, драки, брань, слезы и бурные примирения выматывали обоих. Есенин не раз пытался уйти от Айседоры, но любовь возвращала его обратно.
С. Есенин и А. Дункан на пароходе “Paris” во время путешествия в США.
В начале августа 1923 года Дункан и Есенин вернулись в Москву из зарубежной поездки. А спустя некоторое время Айседора принимает предложение Ирмы выехать с ней вместе на Кавказ, где Айседора могла бы отдохнуть и дать несколько концертов. Было принято решение отправиться в Кисловодск, а затем посетить Баку и Тифлис. Узнав о предстоящем отъезде Айседоры, Есенин приехал на Пречистенку. Он вновь клялся ей в любви и обещал через несколько дней после ее отъезда приехать в Кисловодск. А сейчас он не может: разворачиваются большие издательские дела.
Желание Есенина приехать в Кисловодск вслед за Дункан понравилось Айседоре, но она не очень доверяла его словам. Слишком хорошо она изучила своего мужа, чтобы безоговорочно верить тому, что он говорит. Айседора оказалась права. На Кавказ Есенин так и не приехал.
Дункан дала один концерт в Кисловодске, который прошел с большим успехом, а затем – в Пятигорске. Ей очень хотелось выступить
Город на Каспии радушно встретил Айседору. Доброжелательные люди, теплая погода и морской воздух подняли ей настроение. А она вспомнила свой первый приезд в Баку. Было это, уже в далеком 1908 году… Еще задолго до приезда американской «босоножки», как ее иначе называли, местные газеты стали рекламировать ее искусство и колоссальный успех на сценах многих российских городов. Это и предопределило ее бакинский успех, где все билеты были быстро распроданы, и город жил в ожидании приезда великой танцовщицы.
Первое выступление Айседоры Дункан в Баку состоялось 16 мая 1908 года в помещении цирка братьев Никитиных на Торговой улице. Приблизительно на том месте, где спустя многие годы появится здание Театра юного зрителя, а напротив, всего лишь через три года, – здание Маиловского театра (Театр оперы и балета им. М.Ф. Ахундова).
Вначале публика, заполнившая до отказа помещение цирка, была несколько шокирована внешним видом актрисы. Такое ей еще не приходилось видеть: Айседора вышла на сцену под звуки симфонического оркестра – веселая и легкая, босиком, в прозрачной греческой тунике, не стеснявшей естественные движения ее прекрасного тела и рук. Ее движения были женственны и грациозны, красивы и раскованны. Своим танцем Айседора создавала гармонию души и тела, выражала свое внутреннее переживание на музыку Бетховена и Шопена, Моцарта и Шумана. «Складки ее туники бились пенными струями, когда отдавалась она пляске вольной и чистой». Публика, вышедшая из гипнотического состояния, наградила актрису долго не смолкавшими аплодисментами, цветами, возгласами восхищения ее искусству исполнения танца.
Спустя несколько дней, 19 мая, в том же помещении с большим успехом прошел и второй концерт Дункан. На сей раз публика восторженно встретила ее появление на сцене и с аплодисментами сопровождала практически весь концерт. Вся сцена была в цветах, среди которых как бабочка в белом легком хитоне порхала Айседора, исполняя свои танцевальные импровизации на музыку известных композиторов. Ее неоднократно вызывали на бис и концерт надолго затянулся. Танец Айседоры покорил Баку.
И вот Айседора Дункан спустя пятнадцать лет вновь официально прибыла на гастроли в Баку. Приехала она 5 сентября 1923 года вместе со своей приемной дочерью Ирмой Дункан, а также с переводчиком и директором школы И. Шнейдером. На этот раз ее два выступления, 8 и 9 сентября, прошли в Маиловском театре в сопровождении Бакинского симфонического оркестра. Бакинцы с восторгом приняли выступления известной танцовщицы – уже не как иностранки, а как своего близкого человека. На сей раз танцы ее были патриотическими, с революционным уклоном. Она выступала под музыку Чайковского, в которую входила «Патетическая симфония» и небезызвестный «Славянский марш». Были исполнены танцы под музыку Шуберта, Шопена и других композиторов. Концерт был завершен коронным номером Айседоры: танцем с шарфом («Женщина – шарф»). По желанию Дункан состоялось также ее выступление с концертом для рабочих нефтяных районов.
Баку очень нравился Айседоре. Вспоминая свой прошлый приезд и наслышанная рассказами Есенина о Персии, она хотела вновь окунуться в атмосферу востока: посетить Старый город, пройтись по его узким улочкам, полюбоваться крепостной стеной, минаретами, Девичьей башней. Ей хотелось почувствовать восточную экзотику, «Персию», в которую так стремился Есенин.
По этому поводу Илья Шнейдер оставил нам свои воспоминания: «Наэлектризованная стремлением Есенина «в Персию», Айседора хотела как можно больше «экзотики». И я выполнил ее желание, наняв извозчика до Шиховой деревни, ничем не отличавшейся от деревушки в соседнем Иранском Азербайджане. Деревня ей настолько понравилась, что она стала ездить туда каждый день. Это было не очень приятное путешествие – на извозчике, мимо раскаленных и зарывшихся в песок голых тюркских кладбищ, но Айседора буквально наслаждалась видом слепых домиков, узких улочек и необыкновенной тишиной этой, казалось, совсем безлюдной «персидской деревни». Иногда, по дороге в «Персию», мы спускались к совершенно голубому куску Каспийского моря. Купив у старого рыбака арбуз, мы устраивались на берегу и, разбив арбуз о камень, с наслаждением вгрызались в источавшую свежесть яркую, сочную и сладкую мякоть. Позднее, в Москве, я как-то рассказывал Есенину об этих наших поездках в «персидскую деревню»…Скорее всего Есенин в Баку вспомнил наши рассказы и захотел увидеть так близко расположенную «Персию». Может, и в самом деле он не один раз ездил в Шихову деревню».