По следам «Персидских мотивов» Сергея Есенина
Шрифт:
Маиловский театр в Баку (сейчас Театр оперы и балета им. М.Ф. Ахундова), где 8 и 9 сентября 1923 года прошли гастроли Айседоры Дункан.
Из Баку Айседора Дункан отправилась в Тифлис, а затем посетила Крым. Осенью 1923 года, после завершения гастрольной поездки и возвращения Айседоры в Москву, в их отношениях с Есениным произошел окончательный разрыв. Расставание для обоих оказалось очень тяжелым. Их короткая, но бурная любовь оставила неизгладимый след в жизни обоих супругов. Расставшись с Айседорой, Есенин сохранил в душе чувство нежной благодарности по отношению к этой женщине. А через год Дункан покинула Россию навсегда, оставив школу-студию на свою приемную дочь Ирму. Под Можайском самолет, на котором летела танцовщица, из-за неисправности
Возвращение в Россию
Сергей Есенин вернулся в Россию из заграничного свадебного путешествия с большими впечатлениями, но поездка его утомила, а любовный союз с Айседорой, который длился полтора года, нанес ему много эмоциональных ран. Он вернулся на родину совершенно сломленным и издерганным. Внешне он выглядел словно европейский денди, менял костюмы по несколько раз в день, но это был уже другой человек. «Какая-то непроницаемая тьма, – писал Мариенгоф, – окутывала его слабое сознание». Да и Россия уже была другой со своей новой революционной идеологией. Большого успеха на Западе у Есенина не было. Несколько сборников, которые были изданы в Париже и Берлине, нимало его не радовали. Стало быть, в творческом, да и в ином плане, время было упущено, и надо было восстанавливать и подтверждать свою роль первого поэта России.
После разрыва брачных отношений с Дункан Есенину негде было жить. Хлопоты по поводу получения собственного жилья оказались безрезультатными. Поэт съехал с Пречистенки и поселился у Бениславской. Галя стала его гражданской женой, нянькой, секретарем, хранительницей его архива. Все без исключения мемуаристы пишут о преданности и жертвенности Бениславской по отношению к Есенину, но этого редкого и единственного настоящего друга Есенин недостаточно ценил.
Вопрос с поездкой в Персию временно отошел на второй план, но Есенин не терял его из виду. А пока надо было решать более важные дела: восстановить связи с друзьями – поэтами, любителями поэзии и литературными критиками. Он поделился с Яковым Блюмкиным идеей создания собственного журнала, куда он собирался привлечь группу крестьянских поэтов. Блюмкину это понравилось, и он по собственной инициативе организовал встречу Сергея Есенина с Львом Троцким, надеясь тем самым привлечь поэта к решению политических задач, стоящих перед большевиками. Эта встреча заинтересовала и Есенина, который тоже искал связи с властью, надеясь на признание его первым поэтом России и на получение разрешения на поездку в Персию.
И вот через две недели после приезда из-за границы Есенин был приглашен в Кремль для беседы с Троцким по поводу издания альманаха крестьянских писателей. К тому времени Троцкий уже знал о заграничных скандалах поэта и о его пренебрежительном высказывании: «Не поеду в Россию, пока там правит Лейба Бронштейн» (таковы настоящие имя и фамилия Льва Троцкого. – В.С.). Но Троцкий понимал, что Есенин – один из ведущих поэтов в России, и очень важно узнать его взгляды на политическую ситуацию. Для Есенина эта встреча тоже была важна. В своем стремлении стать первым поэтом России он во многом рассчитывал на поддержку Льва Троцкого.
Встреча прошла в теплой и доброжелательной обстановке. Лев Давидович с большим вниманием отнесся к строптивому поэту, а Есенин получил предложение издавать журнал «Россиянин» под его политическую и финансовую ответственность. Однако Есенин подумал, поблагодарил наркома и отказался. Брать на себя такую ответственность он не захотел, ссылаясь на то, что не силен в финансовых делах и не хочет «зарабатывать себе на спину бубнового туза».
Почему Есенин отказался от такого предложения? Дело не в финансовых вопросах. Он чувствовал, что ему не будет предоставлена полная свобода действий – печатать все, что он захочет. Однако в письме к Дункан 29 августа 1923 года в Кисловодск, где проходили её гастроли, поэт сообщает о своем успехе: «Был у Троцкого. Он отнесся ко мне изумительно. Благодаря его помощи мне дают сейчас большие средства на издательство».
После встречи с Троцким Есенин изменил свое отношение к нему. «Мне нравится гений этого человека», – искренне написал поэт. Вдохновленный встречей, он в один присест написал статью «Железный Миргород» об Америке для «Известий», а несколько дней спустя, 21 августа, состоялось публичное выступление Есенина в Политехническом музее, где он читал свои самые пронзительные стихи, вошедшие потом в книгу «Москва кабацкая». Несмотря на отрицательное отношение официальной советской критики, стихи эти сделали Есенина подлинно народным поэтом. Вышедшая в июле 1924 года небольшим тиражом «Москва кабацкая» быстро разошлась. Стихи эти – боль поэта, отзвук «Стойла Пегаса» и всего увиденного, услышанного и пережитого им за границей, за трагическую судьбу своих соотечественников, которые в силу разных причин оказались после революционного переворота на чужом эмигрантском берегу.
Замысел «Москвы кабацкой» зародился у Есенина весной 1923 года,
Героиня есенинских строк Шаганэ Тальян как-то в письме литературоведу В. Белоусову сообщила со слов Сергея Есенина, что книга «Москва кабацкая» была издана благодаря содействию А.В. Луначарского, который поставил перед Есениным условие: порвать свои отношения с группой имажинистов. Здесь Шаганэ что-то перепутала за давностью лет, или Есенин ей так преподнес, но сказанное ею наводит на мысль, что поэт, очевидно, обсуждал с Луначарским вопрос издания своей книги. И хотя на тот момент он фактически отошел от имажинизма, но на сделку с Луначарским не пошел. Средства на издание книги были получены от творческого вечера С. Есенина, проведенного в начале 1924 года в Петрограде, а книга печаталась в типографии Госиздата, хотя позиционировалась как авторский сборник и оплачивалась самим Есениным.
Однако некоторые творческие успехи не приносили удовлетворения поэту. Он искал новые пути и контакты. Есенин объединил вокруг себя старую группу крестьянских поэтов – Клычкова, Орешина, Ганина, но это не удовлетворяло его. Есенин стал часто напиваться. Возникали скандалы, драки, неприятности с окружающими его людьми, приводы в милицию, судебные дела. Но его популярность, тем не менее, росла. Ибо в этой непростой ситуации поэт находил, может быть тот единственный, но верный путь, который приводил его к успеху. Тут уместно вспомнить слова А. Воронского: «Есенин был дальновиден и умен. Он никогда не был таким наивным ни в вопросах политической борьбы, ни в вопросах художественной жизни, каким он представлялся иным простакам. Он умел ориентироваться, схватывать нужное, он умел обобщать и делать выводы. И он был сметлив и смотрел гораздо дальше своих поэтических сверстников. Он взвешивал и рассчитывал. Он легко добился успеха и признания не только благодаря своему мощному таланту, но и благодаря своему уму».
В этот период Сергей Есенин знакомится с артисткой Московского камерного театра Августой Миклашевской. Эта талантливая актриса первой половины двадцатого века стала одной из муз Сергея Есенина, которой поэт посвятил прекрасные поэтические строки – семь стихотворений цикла «Любовь хулигана» из сборника «Москва кабацкая».
Познакомила их жена его друга Мариенгофа, тоже актриса Камерного театра Анна Никритина. Встретились они на Тверском бульваре, где в присутствии Мариенгофа Никритина представила Августу Есенину. И очень символично то, что встреча эта состоялась на месте, где сейчас стоит памятник Сергею Есенину. Случайная ли была эта встреча или специально подстроенная друзьями, чтобы помочь Есенину выйти из тяжелого психологического кризиса, в который он попал – не столь важно. Главное – встреча состоялась, и Есенин нашел женщину, которая на тот момент ему была очень нужна. Можно считать это божественным даром или подарком судьбы для поэта, но через несколько дней уже появились первые поэтические строчки, посвященные Миклашевской:
Заметался пожар голубой,Позабылись родимые дали,В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить.Мне бы только смотреть на тебя,Видеть глаз злато-карий омут,И чтоб, прошлое не любя,Ты уйти не смогла к другому.Поступь нежная, легкий стан,Если б знала ты сердцем упорным,Как умеет любить хулиган,Как умеет он быть покорным.Я б навеки забыл кабакиИ стихи бы писать забросил,Только б тонкой касаться рукиИ волос твоих цветом в осень.Я б навеки пошел за тобойХоть в свои, хоть в чужие дали…В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить.