По следам снежного человека

Иззард Ральф

На следующий день рано утром Джералд отправился к себе в убежище, построенное кули по его указаниям. В полдень я снова двинулся вверх по леднику, решив добраться до Озерного лагеря, но день оказался потерянным. В отличие от вчерашнего состояния я ощущал апатию и с трудом дышал. Мне действительно было тяжело идти, и при виде зловещих туч, скоплявшихся в небе, я то и дело испытывал соблазн повернуть назад. Некоторое время я упорно взбирался по ужасному участку ледника с каменистой тропой, но меня вдруг охватило сознание тщетности всех усилий и я уселся на камень. Несомненно, я шел слишком медленно, чтобы благополучно добраться до Озерного лагеря и спокойно проделать обратный путь. У меня пропало всякое желание двигаться дальше, но — и это было еще хуже — я не хотел возвращаться. Несколько минут я просидел в каком-то отупении, пока не пустился, собрав всю свою энергию,

назад, пристыженный и искренне недоумевавший, как я смог в прошлом году пройти за один день от Лобудже до Эверестского ледопада и обратно в Лобудже. Теперь, пройдя четверть этого расстояния, я чувствовал себя изнуренным. Впрочем, оказалось к лучшему, что я раньше времени повернул назад, ибо зловещие тучи неожиданно разразились густым мокрым снегом и разыгралась сильная метель, слепившая глаза. Я возвратился в лагерь совершенно промокший и белый с головы до ног. В данном случае лень, вероятно, спасла мне жизнь, так как, пойди я дальше к Озерному лагерю, мне пришлось бы пробыть на метели еще часа два и я вряд ли смог бы найти дорогу назад. Я остался в убеждении, что ледник Кхумбу прекрасное место для поисков йети.

Почти напротив Лобудже по ту сторону ледника возвышается пик Покалде вышиной свыше 6000 метров. Чуть пониже вершины имеется седловина, ведущая в долину Ймджа-Кхолы. На следующий день я сидел за вторым завтраком, как вдруг вдали в стороне Покалде послышались крики. Высоко в горах звук разносится изумительно далеко, и лишь через некоторое время нам удалось в бинокль различить алые бриджи Тома, мелькавшие в верхней части седловины Покалде. Вскоре рядом с ним появилось еще несколько черных пятнышек, и нам стало ясно, что вся его партия пытается перебраться по седловине от Чукхунга к нам. Спуск с седловины к леднику Кхумбу не очень опасен, но мои шерпы, находившиеся в Лобудже, предвкушали возможность порадоваться различным мелким происшествиям и с надеждой наблюдали за тем, как Том вел вниз свой отряд носильщиков. Ни один из них не поскользнулся (если бы они и поскользнулись, это не причинило бы им большого вреда), и к чаю Том, Билл и Чанк со всеми своими шерпами были уже у нас. Вскоре снова пошел снег, и Джералд, который, сидя в своем убежище, больше ничего не мог различить, также присоединился к нам.

Этим вечером было решено, что все мы отправимся вверх к прежнему английскому базовому лагерю у подножия Эвереста и совершим ради удальства подъем по ледопаду. Партия Тома выйдет в путь завтра. Я дождусь прибытия следующего нарочного из Катманду, который, вероятно, находился уже в пути, и отправлюсь на день позже. Партия Тома вышла в 10. 30 утра, и я надумал проводить их, чтобы ознакомиться с дорогой на длинном участке каменистой осыпи под Озерным лагерем. Чувствуя себя на обратном пути достаточно бодрым, я сделал крюк и медленно взобрался на седловину между горами, расположенными к западу от ледника. Участники швейцарской экспедиции 1952 г. называли ее «Седловиной йети», так как следы, обнаруженные ими вблизи от Озерного лагеря, по-видимому, шли через нее. На седловине стояло множество пирамид из камней, доказывавших, что во всяком случае по ней часто проходили люди. Оттуда я увидел путь, ведущий, должно быть, в долину Дуд-Коси и огибающий ледник, который, вероятно, спускается с севера, и лишь затем разветвляется к востоку и к западу.

На седловине я не обнаружил никаких следов йети и вообще никаких признаков животных. Я совершил длинный траверс вниз от седловины до лагеря. По возвращении, нагнувшись, чтобы достать что-то из палатки, я впал в полуобморочное состояние; подобное явление произошло со мной впервые. Это было предупреждением (вряд ли я в нем нуждался), что после четырех месяцев сверхнапряженной работы в горах мои силы подходили к концу.

В лагере я застал Джона и Стена, оставшихся очень довольными своей семидневной экскурсией, во время которой они взошли на пик Покалде. В конце дня шел сильный снег, и мы были вынуждены забраться каждый в свою палатку. Таким образом, я услышал рассказ Джона только вечером, когда погода снова прояснилась.

Вот дневник Джона за эту неделю:

«24 апреля. В 11 часов утра я последний раз покинул базовый лагерь. В 12.30 добрался до Тхьянгбоче и пил чай с ламой Сангхи; монахи подарили мне белый шелковый шарф, так как я окончательно покидал район Сола-Кхумбу. На ночь остановился в Пангбоче. Электрическая буря и грохот грома, перекатывавшийся с одной вершины на другую.

25 апреля. Идем через Дингбоче к Чукхунгу.

В этой деревне еще нет ни яков, ни пастухов.

26 апреля. Рано утром прекрасные облака. Длинный подъем по хорошим для йети местам до седловины высотой 5800 метров, которая ведет к леднику Кхумбу по ту сторону хребта. Разбили лагерь на высоте 5600 метров. После наступления темноты долго не входил в палатку, но ничего не видел и не слышал.

27 апреля. Бессонная ночь, хотя ничего необычного не слышал. Встал в 3.45 утра. Вскипятил на примусе чай. В 4.30 бледный рассвет. Начали подъем на пик Покалде, чтобы сфотографировать Ама-Даблам. В 7.30 достигли вершины (свыше 6000 м). В 10 часов утра возвратились в лагерь. Искали следы на леднике и на замерзшем озере, но ничего не обнаружили. Вернувшись вечером в Чукхунг, мы узнали, что все остававшиеся там шерпы, мужчины и женщины, посетили Нанга-Дзонг, где высокочтимый тибетский лама по имени Тсери живет совершенно один на горе, расположенной между Дингбоче и Чукхунгом. Шерпы, по-видимому, очень верят ему. По его словам, он дважды видел йети из своего жилья.

28 апреля. Идем к подножию перевала Амбу-Лапча (высота 5800 м), который ведет к Хонгу. Мы встретили Пху Кеепа, кули из американского лагеря у Макалу, возвращавшегося со ста сорока другими от Макалу в Намче-Базар. Никто из них не видел никаких следов йети. Сделали несколько снимков северного гребня Ама-Даблама — на вид он безнадежен.

29 апреля. Миновали перевал. Близ его верхней точки имеется каверзный желоб, и мы заставили носильщиков связаться веревкой. По ту сторону, когда мы достигли озера Хонгу, шел снег. Никаких признаков ни йети, ни новозеландской экспедиции.

30 апреля. Стен и я пересекли замерзшее озеро Хонгу. Никаких следов. Поднялись по леднику до вершины пика (6000 м) к югу от Хонгу. К востоку от перевала, ведущего в долину Мингбо, не видно никакой жизни и никаких следов. Еще раз сфотографировали Ама-Даблам, Чамланг и т. д. Во второй половине дня метель.

Иногда жители южного Непала посещают район Хонгу. По рассказам, там видели йети, но мы не обнаружили никаких признаков».

Достигнув Хонгу, Джон повернул обратно к Чукхунгу. У него были с собой три дополнительных вьюка дров, и он оставил их на пустынном берегу озера, прикрепив к куче следующую записку: «Дрова Джекам новозеландцы, пожалуйста, пользуйтесь».

Теперь Джон был готов пуститься в одиночестве в путешествие к Кангченджанге, но, услышав о нашем намерении подняться на Эверестский ледопад, решил сопровождать нас. Джералд предполагал, что не сможет идти наравне с нами и намеревался на время нашего отсутствия заняться наблюдением за местностью из своего убежища. По недосмотру значительная часть снаряжения Джона и Стена, в том числе совершенно необходимая добавочная палатка, была оставлена в деревне Чукхунг, и пришлось туда послать одного из шерпов. Это значило, что пройдет по крайней мере два дня, пока Джон и Стен окажутся в состоянии присоединиться к нам на ледопаде, и поэтому я решил отправиться вверх по леднику один, оставив их обоих отдыхать в хижинах Лобудже, где они расположились с комфортом. В понедельник 3 мая я пустился в путь в сопровождении Норбу и двух кули. Никому из нас не доставил большого удовольствия длинный участок каменистой осыпи ниже Озерного лагеря, а отсутствие следов йети на покрытом снегом с кое-где проступающими пятнами песка берегу озера приводило нас в уныние. Мы остановились на полдник у озера, и все четверо потратили не меньше получаса, пытаясь поймать весьма наглую пищуху, прыгавшую, как бы издеваясь над нами, среди камней. Я стал уже опасаться, что нам, пожалуй, никогда не удастся поймать еще одного такого зверька, и повысил вознаграждение до 20 непальских рупий (1 ф. ст.) за штуку; но хотя после увеличения вознаграждения старания удвоились, они остались тщетными.

Тут появился нарочный от Тома с сообщением, что туман и облачность мешают киносъемкам, и поэтому он вместо того чтобы отправиться к прежнему базовому лагерю английской Эверестской экспедиции остановился у базового лагеря рекогносцировочной экспедиции Эрика Шиптона 1951 г. Этот лагерь находится не на самом леднике Кхумбу, а в абляционной долине как раз под Пумори. Мне предстоял длинный тяжелый подъем по каменистой осыпи вверх по коренному склону, ограничивающему ледник с запада, и я достиг лагеря только после 4 часов дня. Там мне показалось очень холодно, и, напившись чаю в палатке Тома, я сразу лег спать.