По следу Черта
Шрифт:
— А у меня к тебе дел нет, — огрызнулся он и попытался выдернуть руку. — Не хер мне с тобой базарить.
Однако хватка у незнакомца оказалась такой, что пальцы чуть не затрещали. И тут же между средним и безымянным оказался острый холодный клинок.
— Хочешь, клешню сделаю? А может, тебе рот до ушей раскроить? Сказал, со мной пойдешь, перхоть голимая!
В голосе слышалась такая злоба, что щипач невольно поверил: страшный незнакомец прямо сейчас, среди бела дня, может сделать с ним все, что угодно, и никого не побоится!
— Иду, иду, все, спрячь пику…
Пока прошли пустынный «проходняк» насквозь, прыщавый вспомнил: они с нападающим встречались — во время второй «ходки», в Орловской ИК-13… Кликуха у него такая же липкая и неприятная, как и внешность. То ли Червленый, то ли Червивый… Помнится, очень его арестанты боялись за нечеловеческую злобу и заточку, которую он постоянно носил в рукаве и охотно пускал в ход… Слон ему в карты проигрался, денег не было, за что и получил заточкой в живот. Вот не повезло встретиться с психом!
Они вышли в маленький запущенный сквер, аллеи были пустыми.
— Слышь, Червленый, отвянь, я тебе ничего не должен! Я всегда правильным пацаном был, меня Чикетом зовут…
— Погоняло твое меня не интересует! — рыкнул Червленый-Червивый и пихнул перепуганного «кармаша» на лавку. — Заслужишь перед Чертом, назовешься, а пока ты Прыщ на петушиной жопе!
— Слышь, ты базар фильтруй! — попытался ерепениться прыщавый. — И беспредельничать кончай. Я вор, а не «шестерня» голимая, я к себе уважение требую…
Тут он осекся, потому что Черт рванул его за ухо и притянул так близко, что нос Прыща чуть ли не оказался у него во рту. Глаза у Черта-Червленого-Червивого были точно ненормальные. Он оскалился, и по желтым клыкам потекла слюна. Даже волосы на голове как будто дыбом встали, или настоящие чертячьи рожки их так подняли…
— Ты что, падаль навозная? Не понял, кто я? На, смотри! — рука Черта скользнула по пуговицам рубашки сверху вниз — как по баяну. Но вместо музыки обнажилась костлявая грудь.
Задыхаясь от вони изо рта Черта, Прыщ с ужасом смотрел на страшный шрам, который шел от самой шеи и исчезал где-то внизу. Таких не бывает у живых людей. Когда-то давно, еще до первой ходки, пришлось ему забирать дружка из морга. Там он и видел такие шрамы. Все туловище синего жмурика рассекал вдоль точно такой вот шов, грубо и редко стянутый нитками, от чего он напоминал край вареника.
— Еще слово вякнешь, и у тебя такой же будет! — злобно выдохнул прямо в лицо Черт.
— Ты че, в натуре! — засуетился Прыщ. — Я ничего. Че тебе от меня надо-то?
— Вот так и дыши! — ухмыльнулся Черт и застегнул рубашку. — Я тут решил пожить. Мне такие, как ты, нужны для дел крупных. Шестерок надо подобрать, пристяжь… Интерес у меня тут. Да ты не ссы, я режу только сук и мусоров. Правда, за гнилой базар тоже режу!
— Вон они, — показал глазами Прыщ. — Кабан посередке. Он у них
— Дуй за ними, Прыщ, — приказал Черт. — А я малехо отстану…
Прыщ, которого коробило от его нового погоняла, не рискнул даже вздохом выдать своего нежелания. Ссориться с налетчиками себе дороже, только Черту перечить еще хуже…
В желтом свете фонарей целеустремленно мелькали пять теней. Они прошли заранее разведанным маршрутом, подошли к девятиэтажке, одна осталась снаружи, на «стреме», остальные нырнули в подъезд. Через несколько минут на третьем этаже треснуло стекло, сквозь открытую форточку донесся женский вскрик, невидимая рука задернула штору. Потом наступила многозначная зловещая тишина. Редкие прохожие не могли даже предположить, что за треснутым стеклом и плотной тканью происходит нечто противоестественное и ужасное.
Через сорок минут четверо бандитов вышли наружу. В руках у них были тяжелые сумки.
— Бабки нашли? — спросил «стремщик».
— Нашли! — Кабан был доволен. — Вот такой пресс! И рыжье, и камни. Наводку верную дали!
Все пятеро вошли в темную арку дома, их громкий топот отдавался от стен громким эхом. Но вдруг оборвался. Перед налетчиками стояла худая, почти черная в темноте фигура, с жесткими непослушными волосами, которые торчали вверх и на фоне слабо освещенного двора напоминали рожки. Как у черта. За спиной странного незнакомца маячил его напарник. Похоже, это был «наезд». И точно!
— Какая падла без разрешения овец стрижет на моем поле? — скрипуче проговорила черная фигура с такой злобой, что у разбойников похолодели спины.
Только главарь не испугался.
— Ты кто такой? Те че, бля, надо? — привычно попер буром Кабан.
Его рука скользнула в карман черной куртки, пружина щелкнула, и в темноте тускло блеснула сталь лезвия.
Никто из дружков Кабана, да, наверное, и он сам, не успели ничего понять. Черная фигура прыгнула прямо на нож. Кто-то из двоих коротко и жутко захрипел. Кабан опрокинулся на спину, крестом раскинув руки, и утробно стонал: «а-а-а»… Рогатый стоял перед ним на одном колене и с остервенением вонзал в широкую грудь финку.
— Получай, падаль, получай!
Далеко в стороны летели горячие соленые брызги. Продолжалось это с минуту. Но более ужасной минуты никто из жестоких разбойников не переживал.
Наконец, Кабан затих.
— Вкурили тему, сявки? — снова раздался страшный скрипучий голос.
Похожий на черта незнакомец встал и вытянул руки к подельникам убитого. Даже в темноте было видно, что они черны от крови. И длинный клинок тоже.
— Все, халява кончилась! Теперь подо мной ходить будете. Кто вякнет или спрыгнуть попытается — найду и на куски порежу…