По следу зверя
Шрифт:
– И получается, мы связаны по рукам и ногам…Да, рыба гниет с головы…
Варрон лишь пожал плечами:
– Гниет-то может и с головы, но в нашем случае давно уже сгнила целиком.
– В смысле?!
– Да смысл очень прост, Майк. Черные не имели бы такой власти, если бы местные были способны за себя постоять. Знаешь, что я заметил? Они направо и налево трахают наших, континентальных, девок. Иногда похищают и насилуют – но, по крайней мере, на нашей земле такие случаи стараются расследовать до конца, честно посадить виновных. А бывает, и положить уродцев при задержании. Хотя, знаю наверняка, в некоторых местах сами копы порой поставляют черным рабынь…Но не суть. Дело в том, что процент похищенных составляет едва ли двадцатую часть от того числа наших баб, что ублажают альгарцев своими телами. И это как раз потому, что последние два-три поколения мы растим из своих дочерей настоящих шлюх, даже не пытаясь воспитывать в них хоть какое-то целомудрие, нравственность…Ты слышал, чтобы девушки в старших классах оставались девственницами? Нет?! Ну и в мое время таких уже не было. Мы помешались на сексе, на разврате, преследующем нас везде: в кино, в книгах, в журналах, даже в рекламе, транслируемой в дневные часы – той рекламе, что доступна детям…Это не говоря о сверх доступном порно в глобальной паутине… Паутина буквально обвила всех нас Майк, она сделал из людей потребителей, она крадет наше время, нашу жизнь – словно по чьему-то злобному умыслу…Иногда мне становится страшно, когда я всерьез начинаю все это обдумывать, напарник, мне становится страшно – а вдруг во всем происходящем нравственном коллапсе, крушение старых моральных норм и догм, вдруг за всем этим действительно стоит кто-то или что-то разумное!? Чей-то злой умысел, чье-то сознание и воля?! Что все это не естественный процесс разложения, а регресс направленный, программируемый, осознанно спланированный?!
Говоря обо всем этом сержант Рук погрузился в себя, будто взирая на происходящее откуда-то со стороны… С потусторонней стороны. Тодоровски зябко передернул плечами – ему стало не по себе от взгляда наставника, погруженного в себя. Но тут Варрон сменил тему, резко придя в нормальное состояние:
– Но вернемся к нашим баранам. В смысле, к черным…К чему я все это говорил про наших баб? Да к тому, что в отличие от нас, если девчонка-альгарка решится загулять на стороне…Да нет, такое в принципе невозможно…Если кто-то попытается пригласить девушку на свидание, но без братьев, или решится на безумие – просто прикоснуться к девушке – он огребет таких проблем, что мама не горюй. Не факт даже, что живым уйдет. А если кто из девок решится на секс до свадьбы – от нее отвернется вся родня, и в лучшем случае она будет просто изгнана, вычеркнута из жизни семьи. Но это в лучшем. В худшем забьют камнями, чтобы другим неповадно было. Вот так…Варварство? Безусловно. Но браки альгарцев практически не знают измен, а их женщины не знают, что такое аборт. Они рожают до семи-восьми детей, Майк! И это у них в порядке вещей. А сколько детей появляется в наших семьях? Да в лучшем случае трое – да и то большая редкость! Действительно многодетные семьи среди континенталов есть крайне редкое исключение.
– У нас такая жизнь, что рожать больше двух, а порой и больше одного ребенка просто страшно, Варрон. Нет никакой уверенности в завтрашнем дне, никакой стабильности на работе. Везде сокращения, оптимизации, ввод механизированной рабочей силы, автоматизации процессов, размещение производства в странах третьего мира, где труд рабочих стоит копейки…Одним словом, «повышение эффективности производства», лишающее людей заработка, а бюджет поступлений. И главное, эти идиоты принимают законы о повышение пенсионного возраста – это вообще, как?! С головой совсем не дружат? То есть старики, не способные банально учиться, не способные осваивать новые технологии производства, не способные выполнять тяжелый физический труд, не способные сохранять внимание и концентрацию на протяжении двенадцатичасовой смены – они должны работать до шестидесяти пяти! При этом держа за собой рабочие места, которых с каждым годом становится все меньше – а где тогда работать молодым, как вообще планировать и создавать семьи?! К чему все программы поддержки молодой семьи, если супруги не имеют никакой уверенности в завтрашнем дне?!
– Согласен, маразм и неадекватность. Сокращать рабочих, одновременно уменьшая поступления в бюджет, и тут же запрягать пенсионеров работать еще по пять лет, чтобы его восполнить! Пенсионеров, в большинстве своем не способных уже тянуть эту работу…Дикость.
Но давай посмотрим на это с другой стороны, Майк. Сколько молодых людей и девушек стремятся создать семью в возрасте до тридцати лет? Да не более сорока процентов – ибо партнера для секса можно найти в любом баре. В браки вступают лишь романтики, ищущие не просто утех плоти, но сильных, настоящих чувств. А сколько процентов браков распадается в первый же год совместной жизни, Майк? Около девяносто процентов, это официальная статистика, напарник. Люди, проводившие друг с другом только приятный досуг, разочаровываются в своих «половинках», как только дело доходит до банального разделения домашних обязанностей. Тогда на первый план выходит собственное эго, и молодожены начинают слушать только себя и свои обиды, свою гордость, а не вроде бы и любимого человека с его претензиями…Ладно. А теперь давай прикинем, сколько детей рождается у оставшихся в браке? Ответ: у шестидесяти процентов – примерно один ребенок. Почему? Да потому, что родители или делают карьеру, или долго живут «для себя», не стремясь обременять себя детьми. Конечно, вступают в игру и приведенные тобой аргументы, но все же…Все же мода на так называемую карьеру, мода на поздние роды, еще это новое уродское веяние – ты ведь слышал о чайлдфри? Типа свобода от детей?! А кончится это все тем, что через пару-тройку поколений здесь будут жить одни лишь черные, да представители смешанных браков. Ибо, как сказал кто-то из восточных мудрецов, самое страшное оружие – это рожающая женщина. А они нас просто перерожают Майк, просто перерожают…И когда численность черных достигнет критического превосходства, они возьмут, да и вырежут всех уцелевших белых, а кого не вырежут, тех изгонят – или заключат в резервации к краснокожим. А уж те-то как будут веселиться! О, они отыграются за столетия унижений и существования на грани голодного выживания…
Майк оторопело встряхнулся, а Варрон все никак не мог остановится:
– Или другой пример. Ты наблюдаешь за нашей молодежью? Ну, ты-то исключение, ты спортивный и кое-что умеешь в ринге, раз сумел уделать Гази – пусть и в грязном поединке. Но сколько из наших парней, из нашей молодежи реально тренируется? Сколько из них занимается настоящим спортом – я имею в виду боевые искусства? Если брать статистику, то максимум двое из десяти парней, и то в лучшем случае. В мое время в огромных борцовских залах негде было яблоку упасть, все мало-мальски пригодные помещения снимались кикбоксерами, все без исключения парни начинали утро с пробежек и турника…А что мы имеем сейчас? Компьютерных задротов, инфантилов с гейскими причесонами!
…Теперь давай вернемся к черным. В их среде все занимаются единоборствами, все с детства растут с мыслью, что они воины и защитники своих семей. Не тренирующийся, не изучающий боевые искусства парень в их кварталах просто не выживет, это факт. Степень внутренней конкуренции, бойцовский потенциал и готовность пустить свои навыки в ход у них на самом высоком уровне…Мне повторять, что у нас все иначе? Неудивительно, что наши девки ложатся под черных – они интуитивно чувствуют в них мужиков в значительно большей мере, чем в наших ребятах. Хотя ведь скоты же ж через одного, и к девкам нашим относятся едва ли не как к вещам…А все потому, что сами позволяют так к себе относиться…
Тодоровски вынужденно кивнул в ответ на слова наставника.
– Плывем дальше? Ты видел хотя бы одну нашу семью, где мужчина реально был мужчиной, то есть ее полноценной, без прикрас, главой? Где его слово воспринималось, как закон? Я нет. А у них подобное в порядке вещей. Ты видел, чтобы наша молодежь замирала при появлении своих стариков и с благоговением слушала их мудрость, сколь те захотят ею поделиться? У альгарцев это в порядке вещей. Ты знаешь хоть какие-нибудь наши традиции, сохранившиеся хотя бы с прошлого столетия? Нет? А традиции черных непоколебимы.
Мы все стали рабами гаджетов, телефонов, планшетов, компьютеров – рабами паутины, мы вырастили уже два поколения бесполезных потребителей, умеющих лишь пялиться в экран! Мы разучились мечтать и ставить перед собой масштабные цели, разучились стремиться к свету и воспитывать нравственность в своей душе благими деяниями…У нас каждый сам за себя и сам по себе, случись беда, и никто не придет на помощь!
А вот альгарцы, благодаря нерушимости своих традиций, подвержены всем «модным» веяниям в гораздо меньшей степени. Десять лет назад политики, впустившие их в страну, были уверены, что необразованные черные легко ассимилируются, переймут нашу культуру и относительно спокойно и мирно вольются в наше общество. Они ошиблись. Альгарцы сильны своими традициями, своей взаимовыручкой, своей сплоченностью. В отличие от нас, беда одного члена общины так или иначе становится бедой всех, и решается всеми вместе… Они гордятся своим происхождение и им плевать на наше мнение в любых вопросах, коли оно разнится с мнением старейшин. А потому разрушительные веяния нашей реальности, такие, как чайлдфри или ЛГБТ-сообщества им не страшны, педикам в их среде не продержаться и дня.
Варрон горько усмехнуся и продолжил:
– Я удивляюсь, как они вообще всех нас терпят! Мы же, по сути, столь беззащитны перед их лицом – не считая конкретных экземпляров, вроде нас с тобой, – что будь их побольше, и они бы смело заявили о праве собственности на нашу землю! И праве исключительности проживания на ней…
Праве сильного.
…Последние слова прозвучали в повисшей тишине особенно веско; Майк, как кажется, забыл даже дышать. Но магию речи Варрона разрушил Хэнк, подойдя к столику с порцией стейков:
– Свиные, средней прожарки…Все как ты любишь, Рук.
Сержант, встряхнувшись, коротко поблагодарил хозяина заведения, после чего подвинул напарнику тарелку с мясом:
– Ладно, лопаем и в участок. Пора работать.
Глава восьмая
Проснулся я на пять минут раньше будильника. По сухим спросонья глазам – вчера много времени провел за монитором, старательно вчитываясь в протоколы по убийству Лили, – больно ударил свет экрана телефона. А в комнате темно как в зад…Темно здесь, потому что без окон комната.