По следу зверя
Шрифт:
С почином…
Тут же скрываюсь за валуном, ухожу влево. Камни вибрируют от десятков попаданий, но, если они и приняли на себя выстрел снайпера, то его удар потонул в очередях духов. А между тем, жар от разгорающейся машины уже начинает припекать…
Сам дивясь своей смелости, одним рывком перебегаю вперед, под укрытие очередного валуна. Не сказать, что плохая позиция, пожалуй, здесь попасть по мне будет даже сложнее – но теперь я стал ближе к атакующему противнику. От духов нас отделяет уже всего сотня метров…
– Получите, твари!
Приподнявшись, двумя короткими очередями прижимаю вырвавшихся вперед альгарцев – но ответный огонь тут же вынуждает меня залечь. Высовываюсь справа, распластавшись на земле – короткая очередь, на этот раз точная, сбивает еще одного духа. Последняя пуля сверкнула трассером – прижимаюсь спиной к камню и дрожащими руками меняю магазин. Воинская премудрость, коей обучают еще в учебке – первыми заряжаются два-три трассирующих патрона; по их вспышкам вовремя определяется момент критического расхода боеприпасов.
А песня наша, по всему видать, спета…Единственный танк, следующий впереди колонны с тралом, подорвался на двойном фугасе [31] , три БТРа и БМП сопровождения горят. Взвод выбит как минимум наполовину, а то и на две трети – из трех ручных «рогов» [32] с нашей стороны я слышу только один. Командирская машина, на которой следовал взводный, снайпер, пулеметчик с единой «косой» [33] , авиа-корректировщик, полыхает и вовсе как гигантский костер – видать духи приложили ее первой, определив в единственном БМП приоритет цели. По сравнению с ней наш БТР еще легко отделался, разгоревшись только сейчас – в момент попадания кумулятивной гранаты бортовая дверь была уже открыта, и часть избыточного давления вместе с чудовищным жаром ушли сквозь нее…
31
Двойной фугас – определенным образом заложенная взрывчатка, рассчитанная на подрыв тралящей техники. Первая половина, состоящая из противотанковой мины, динамита, горючки, закладывается глубоко под землю и не срабатывает, даже если по фугасу проходит тяжелая техника. Зато вторая часть выносится вперед и закладывается на поверхности; трал задевает ее и подрывает – а детонация второй части вызывает подрыв и первой, основной, что приходится как раз на расположенную над ней технику.
32
«Рог» – легкий ручной пулемет, принятый на вооружение континентальной армией. По сути, отличается от автомата первой серии «Н-11» лишь длиной ствола, наличием сошек и удлиненным магазином на сорок пять патронов.
33
«Коса» – единый, то есть используемый и в станковом, и ручном варианте пулемет, состоящий также на вооружение бронетехники континентальных войск, в качестве спаренного с более крупными калибрами. «Косой» прозван за высокую скорострельность в тысячу двести выстрелов в минуту; во время ведения огня бешено рычит, буквально выкашивая ряды пехоты противника. В комплекте штатного станка пулемета имеется оптический прицел.
Экипажи грузовиков, незащищенные броней, попали под раздачу в первые же мгновения боя, и, хотя бойцы сопровождения набираются только из бывалых «стариков», половину их также можно смело списать… Как итог, нас осталось едва ли человек двадцать, а на деле и того меньше. Между тем, силы засады духов я оцениваю примерно в сотню голов. Да, у страха глаза велики, обычно число нападавших в подобной ситуации завышается в разы, но вряд ли такую плотность огня смог организовать десяток альгарцев. Одних только бросившихся в атаку духов никак не меньше тридцати человек, а значит…
А значит, это конец. Твою же дивизию, как страшно…Как страшно умирать в свои двадцать лет, когда кажется, что вся жизнь впереди…
Вслед за руками крупная дрожь начинает сотрясать все тело, глаза застилает белесая пелена…Мама, мамочка…Почему же я здесь, забери…
– А-а-а-а!!!
Вырвавшийся из груди крик переходит в плач, я уже жалею не себя, а родных – ведь мама и сестра с месячным племянником, по сути, осиротеют, когда я погибну. Отца давно уже нет, непутевая младшенькая ухитрилась нагулять малыша где-то на стороне, но наотрез отказалась от аборта, и теперь безвылазно сидит с ним и мамой дома, ухаживая за обоими.
Прогрессирующая болезнь матери требует дорогостоящих лекарств, медицинская страховка их не покрывает – и единственным источником дохода, помимо смешных пособий обеих женщин, является мое жалование. Даже рядовые в зоне «А» за счет боевых зарабатывают приличные суммы. Вот только теперь моим останется лишь в пять раз меньшая пенсия – да и то, если мое тело сумеют найти и опознать…
«Не сегодня!»
Изнутри словно опалило огнем, огнем ярости и злобы. «Не сегодня» – эти слова произнес не я – они раздались в голове без моей воли. Но именно они вдохнули силу в ослабевшее тело, готовность драться до последнего!
…В этот раз пробуждение сержанта Рука было уже не столь стремительным и внезапным. Он помнил, что спал, и какой-то частью себя даже во сне понимал, что все происходящее не переживается в настоящем – это всего лишь эпизод из прошлого, навечно врезавшийся в подсознание.
В этот раз Варрон позволил себе немного полежать в кровати, вспоминая тот бой. Да, было жарко, если бы не сержант…Эх, сколько лет уже не связывался с ним, сколько лет в полиции – а ведь всего лишь один поисковый запрос открыл бы Варрону правду…Тогда Дик вытащил не только его задницу, он спас всех уцелевших – и как, отблагодарили ли его люди, воздали ли Дику по заслугам за спасение собственных жизни?
«Нет, сегодня я точно найду его. Хоть бы был жив…» – с этими мыслями детектив встал и начал неспешно облачаться. Кофе сегодня почему-то не хотелось.
…Лиз на рабочем месте не оказалось. Варрон невольно заволновался, но Хэнк успокоил сержанта, объяснив, что племянница заранее отпросилась. Немного подумав, детектив выпил лишь сок, после чего попросил упаковать салат и бургер в бумажный пакет.
«Поем на работе».
Словно подталкиваемый чем-то зудящим изнутри, Варрон решил как можно скорее добраться до участка – ему не терпелось сделать запрос по отставному сержанту мотопехоты, Дику Ларсу. Забытому другу… Офицер сам не мог ответить себе на вопрос, почему вдруг стало столь важным узнать о судьбе отделенного именно сейчас. Может, в Руке заговорила совесть, неожиданно проснувшийся стыд перед боевым товарищем – или чувство вины перед оставшимся в прошлом другом? Он ведь одинокий инвалид – родители по всем срокам должны уже были преставиться, жена ушла от Дика сразу после его возвращения из госпиталя. Не смогла жить с обожженным, обезображенным мужчиной, кто так мало напоминал ей когда-то искренне любимого человека…Детей у них не было.
Зараза…Ком подступил к горлу Варрона – из всех сослуживцев он был самым близким Дику, и именно он не имел права бросить товарища на старости лет. Разве это сложно – перевести раз в два месяца сотен пять, может штуку на счет ветерана, да разок в недельку позвонить? Навестить в отпуске хотя бы на пару-тройку дней? Разве это столь высокая цена за спасенную жизнь? Тем более, если речь идет об одиноком инвалиде?!
Варрону стало как никогда стыдно; выругавшись, он утопил педаль газа в пол и пролетел оставшееся расстояние до участка всего за пару минут – благо, пустая дорога позволяла.
Быстро кивнув дежурному, сержант едва ли не бегом ворвался в зал детективов…и с удивлением воззрился на новичка, с потерянным видом таращащегося в монитор компьютера. Его, сержанта Варрона Рука, компьютера.
– Эй, новичок, а кто разрешил тебе копаться на моем рабочем месте?!
– А у меня разве есть мое рабочее место?
В голосе парня – как его…Марка? Марроу? А, Майка! – прозвучал вызов. И это понравилось сержанту. Правда, признаваться в этом он не собирался:
– Молодец! Сегодня озадачим айтишников – а пока свали!