По слову Блистательного Дома
Шрифт:
— Вы готовы, достойный яр?
— Готовы. Но довели ли вы до своих людей условия?
— Конечно. Но не премину повторить.
Он повернулся в седле к радостным земледельцам, которые наконец на вполне законных основаниях планировали посчитаться с зелеными. Ну представьте себе ощущения толпы камазистов, которым разрешили «честно» поразобраться с сотрудниками организации со странной аббревиатурой ГИБДД. Представили? А теперь представьте гигабайты счастья, излучаемые означенными водителями большегрузных автомобилей. Теперь, наверное, ясно,
Я построил своих копейщиков равнобедренным треугольником, расположив острие в сторону противника. Делается это просто. Ставишь одного, за ним двух-трех ну и так далее. За ними поставил прямоугольником полтора десятка лучников, а по три тройки расположил пообок строя.
Я смотрел на веселящихся вчерашних землепашцев и никак не мог понять. Они что, не понимают, что сейчас в них будут стрелять? Они не осознавали этого.
Да и кавалер Андрий не осознавал. Как можно стрелять в людей, не чужих? Те, по ту сторону границы, не люди, нет, в них можно, а вот в своих нетушки. Нельзя.
Мне на секунду стало страшно, какого зверя я выпускаю, приводя людей к мысли, что в своих стрелять тоже можно.
Но мои душевные страдания вдруг пресек голос кавалера Андрия. Совершенно в духе Александра Дюма он прокричал:
— Мы имеем честь атаковать вас! Вперед! — И жесткий белый квадрат, не торопясь, двинулся в нашу сторону.
— Бей, — заорал я.
Лучники отбросили палки, изображавшие копья, и подняли луки до наших потешных врагов было метров сорок, когда они метнули стрелы. Слитный гул взлетел над полем. Еще. Еще.
Я не располагаю статистическими данными о той силе, с которой бьет длинный английский лук, а Лесное Братство явно пользовалось неким аналогом этого страшного в своей простоте оружия. Но похоже, сотню килограмм эта сила составляла, не меньше. Потому что первый ряд опрокинуло, как кегли, затем второй. Стрелы еще гудели в воздухе, когда я скомандовал атаку.
Треугольник с разгона ударил в растрепанный строй противника и разнес его одним ударом. Следом валили зеленые, уже сменившие луки на свои палки, и с удовольствием тыкали ими в изумленных противников.
Камазистам не повезло.
Кавалер Андрий наблюдал за картиной разгрома с изящно отваленной челюстью.
— Вы проиграли, кавалер, — порадовал я его.
— Невероятно, — протянул он. — Полное поражение. Но этого не может быть, и вообще это нечестно. Вы использовали луки вместо того, чтобы биться копьями.
— Но ведь они лучники, а не копейщики. А вы что думали, что я великолепных лучников, абсолютно не умеющих биться на копьях, столкну с вашими умельцами? — Наступило время изумляться мне.
— Да, в общем-то, — замялся вдруг кавалер, — да. Послушайте, Саин, и много ли у час таких придумок?
— Немало, — загордился я своим набранным из военных мемуаров полководческим опытом.
— А не знакомы ли вы лично с лордом Шарм'Ат? — От волнения кавалер забыл добавить непременное
— К сожалению, нет.
— Непременно должен буду вас представить. Непременно. — Задумчиво помолчал. — А ведь знаете, я читал вашу книгу «Об умении правильной войны».
Я, оказывается, еще и военный теоретик.
— Так вот, считал я все ваши мудрствования ненужными и, более того, вредными. За что теперь приношу извинения, — внимательно посмотрел на свой уже построившийся отряд, изляпанный следами золы. — А знаете, господин наш лорд Шарм'Ат хвалил эту книгу. И только репутация ваша, столь шумная и скандальная, мешала.
Рабы предрассудков.
— Так вы покажете нам еще что-либо из ваших штучек? — отвлекся он от сословных рассуждений.
— Конечно. Почему нет? А во время обеда подумайте, кавалер, что останется от пехоты, если в заключение ее атакует еше десяток верховых.
— Непременно задумаюсь.
Все-таки полезнейшая вещь — разумная милитаризация общества. Пока продолжались учения, а затем взопревшие резервисты омывали трудовой пот, ездовые с обоза уже сотворили некое подобие кулеша и, расстелив на земле длинные полотнища, уже ожидали оголодавших.
Воины были мудро рассажены вперемешку, и среди белых мантий весело зеленели камуфляжные кафтаны лесных воинов.
Естественно, основной темой застольной беседы была недавняя схватка. Победившие активно гордились, насмешками своими нагоняя грусть на лица побежденных.
— Слава яру Саину, — вдруг провозгласил Ингвар, поднимая вверх приятных размеров оплетенную фляжку. — Да длятся дни его на славу Лесного Братства.
Тостом и намерением своим он то ли неосознанно, то ли специально вносил некоторый элемент разлада в союзный отряд. Пресекать надо было.
— В атаку на стрелков не шагом, бегом идти надо. Прямого боя у копейной пехотой стрелки не выдержат. Если без прикрытия.
— Еще как выдержим, — возмутился предводитель лесных.
— На себя посмотри. — Тот опустил голову на зеленый кафтан, стянутый на крепкой груди кожаной тесьмой. — А теперь на него. — Ингвар глянул на копейщика и понятливо усмехнулся. — Доспех на нем. Шлем. Щит вон, как дверь. Ты на расстоянии для него опасен. А если между вами длина двух копий, то бабка надвое сказала. А одного — смерть тебе.
Лица побитых стали постепенно разглаживаться.
— Не в разделении ваша сила — в единстве. Пехота из щитов стену выстроит, в два ряда копья наставит, а вы поверх голов бейте. На длину копья-то не промахнетесь.
Тут даже белые заулыбались. Недолюбливали они зеленых, это конечно, но таланты их признавали.
— А вдруг упрется враг — выбейте в строю дыру в несколько рядов вглубь. Пехота в ту дыру ударит. А победа общей будет. И не станете хвалиться «мы, Белая Пехота» или «мы, Зеленая Лига». Хвалиться будете «мы, Земли Шарм'Ат воины».