По светлому следу (сб.)
Шрифт:
– Ну что вы, Аркадий Илларионович! – растроганно промолвила Мария Марковна. – Как можно возражать против такого великодушия! Сочините тогда ей что-нибудь душевное, как вы умеете. Сестрица Глафира будет очень рада такому вниманию. Большое вам спасибо, Аркадий Илларионович!
Гаевой церемонно раскланялся, возразив смущенно:
– Ну что вы, Мария Марковна! Благодарить меня, право же, не за что. Я человек одинокий и, когда вашим родным пишу, вроде как со своей семьей переписываюсь.
– Бедный Аркадий Илларионович! – с дрожью в голосе проговорила Мария Марковна, приложив
– Не говорите об этом, Мария Марковна!… – дрогнувшим голосом ответил Аркадий Илларионович и полез в карман за носовым платком. – А открытку Наточке я сейчас же сочиню, с вашего разрешения.
С этими словами он ушел в свою комнату, а спустя некоторое время вышел с написанной каллиграфическим почерком открыткой, текст которой заставил прослезиться чувствительную Марию Марковну.
– Ах, как это трогательно получилось! – воскликнула она. – Сразу видно, что от всего сердца. Подпишите это моим именем, Аркадий Илларионович, и не сочтите за труд опустить ее завтра в почтовый ящик.
Паровоз Сергея Доронина решено было пустить по уплотненному графику первым. Рейсом этим начинались интенсивные перевозки военных грузов в район подготовки наступательной операции.
Вся бригада Доронина была сегодня в сборе значительно раньше положенного времени и усердно готовила свой локомотив. Помощник Сергея Алексей Брежнев, проверив смазку ползунов паровой машины, с чувством покрякивая, крепил подшипники поршневого дышла. Кочегар Никифор Телегин сосредоточенно сортировал уголь. Сам Сергей Доронин сидел в паровозной будке и уже в который раз с беспокойством поглядывал в сторону депо: до сих пор почему-то не было распоряжения, к какому поезду подавать локомотив.
Подождав еще минут десять, он не выдержал наконец и, высунувшись из окна будки, крикнул кочегару Телегину:
– Сбегай-ка к дежурному, Никифор. Узнай, когда же будем подавать к составу. Пора ведь.
Пока Телегин ходил к дежурному, Сергей спустился с паровоза и медленно обошел вокруг машины, придирчиво осматривая тускло поблескивающие свежей смазкой механизмы. Остановившись возле Брежнева, регулировавшего автоматическую масленку, сказал с тревогой в голосе:
– Беспокоит меня эта задержка, Алексей. Не повредили ли самолеты путь при бомбежке станции?
– Налет был часа два назад, – ответил Брежнев, вытирая руки концами текстильных отходов, – успели бы отремонтировать. Видно, другое что-то произошло.
– Выходим в первый рейс по уплотненному графику, и вдруг такая задержка!… – Сергей вздохнул и снова поглядел в сторону депо, откуда должен был показаться Телегин.
– Вон Никифор идет! – воскликнул Брежнев, первым заметив кочегара. – Узнаем сейчас, в чем дело.
Рослый, длинноногий Телегин торопливо шагал по шпалам, неуклюже размахивая на ходу руками.
– Что-то уж очень спешит… – с тревогой проговорил Сергей,
– Состав, который мы должны вести, оказывается, сильно поврежден бомбежкой, – запыхавшись, скороговоркой ответил Телегин. – Говорят, часа три-четыре потребуется вагонникам на ремонт. Я только заикнулся было насчет другого состава, так на меня дежурный даже руками замахал.
Брежнев плюнул и с досады сбил фуражку на затылок.
– Вот тебе и на! – раздраженно воскликнул он. – Безвыходное положение получается. Тут уже, видно, никакая наша идеальная работа не поможет. Даже если вместо четырех два часа будут ремонтировать вагоны, все равно не выехать нам по графику.
– Хватит тебе причитать, Алексей! – с досадой махнул рукой на своего помощника Доронин. – Оставайся тут за меня, я сам к дежурному схожу.
Но едва Сергей отошел метров двести от своего паровоза, как навстречу ему из-за снятого с осей и поставленного на землю пассажирского вагона, служившего дежурным помещением для вагонных осмотрщиков, показался главный кондуктор Никандр Филимонович Сотников. Длинная форменная шинель его была распахнута, неизменная старая дорожная сумка неуклюже болталась на боку, массивная цепочка от часов, отстегнувшись от пуговицы кителя, серебристой змейкой свисала из нагрудного кармана. По всему было видно, что Никандр Филимонович чем-то сильно взволнован.
– Задержка получается, Сергей Иванович, – торопливо заговорил он. – Состав наш эти мерзавцы изрешетили. Вагонники, правда, обещали принять все меры, но ведь там ремонт нешуточный… Надо же, чтобы случилось такое в первую нашу поездку по новому графику! – Поймав болтавшийся конец часовой цепочки, старик нервным движением вытащил часы из кармана кителя. – На целых пятнадцать минут опаздываем! – произнес он, сокрушенно покачав головой.
Но тут позади собеседников раздались чьи-то торопливые шаги. Обернувшись, Сергей увидел раскрасневшегося кочегара Телегина, спешившего к нему, видимо, с важной вестью.
– Сергей Иванович! – еле переводя дух, выкрикнул он. – Дежурный приходил… Велел срочно к составу подавать!
– К какому составу? – удивленно переспросил Сергей. – Не готов ведь он… Другой, что ли, поведем?
– Да нет, тот самый – семнадцать девяносто девять, – ответил Телегин, огромным красным платком вытирая потный лоб. – Может быть, путаница какая-нибудь? Состав-то в самом деле, говорят, крепко искрошили…
Сергей недоумевающе повернулся к Сотникову:
– Как же так, Никандр Филимонович? Что же мы, разбитый состав, значит, потащим?
– Не знаю, Сергей Иванович, – развел руками Сотников, торопливо застегивая шинель. – Подавайте пока паровоз на седьмой путь, а я побегу к дежурному, разберусь, в чем там дело.
А когда спустя несколько минут локомотив Доронина стал задним ходом осторожно сближаться с составом, Никандр Филимонович был уже у головного вагона и делал Сергею какие-то знаки. Не снимая рук с крана машиниста, Доронин высунулся в окно будки, прислушиваясь к щелчку замков автосцепки тендера и головного вагона.