По ту сторону черной дыры
Шрифт:
Никто не пытался удрать, ибо стало ясно, что счастливая звезда Иссык-хана закатилась туда, где никто не хотел бы очутиться.
– Андрей! – вдруг раздался в наушниках голос Мурашевича, – нас атакуют! Жми на помощь!
– К Мурашевичу, быстро! – скомандовал Волков, чувствуя, как холодеет внизу живота.
Он попытался связаться с экипажами других БТРов, бывшими не в пример ближе, но бесполезно. Никогда не подводившая в мирных условиях Р-123, отказалась работать в условиях боевых.
– Самый полный! – заорал лейтенант, предчувствуя
Просачивающиеся тонкими ручейками группы аваров со страхом наблюдали, как по полю на скорости 90 километров в час мчится БТР, перепрыгивая на полном ходу через небольшие овраги, встречающиеся на пути, и лишь немного сбавляя темп на поворотах. Довгалев выжимал из своей машины все возможное и невозможное. Выбравшись на дорогу, БТР припустил еще быстрее. Форсированный лично Гавриловым движок позволял стрелке спидометра доходить до отметки 120.
Встречающиеся на его пути пленные, ослепленные фарами, едва успевали отскакивать. Пару раз Андрею показалось, что кое-кто отскочить не успел. Детям Востока казалось, будто бог Возмездия спешит на свое кровавое пиршество.
Увы, если боги и не опаздывают, то Андрей, даже и не претендовавший на такое громкое имя, прибыл позднее, чем требовалось. С ходу врубившись в зад атакующим, БТР разбросал всадников и лошадей в разные стороны.
– За мной! – заорал лейтенант страшным голосом и выпрыгнул из машины.
Все девять человек экипажа мгновенно рассыпались по поляне. Андрей пустив ракету и увидел, что Басов и Демидов яростно отбиваются от наседающих врагов. Рядом с ними, плечом к плечу дрались два монаха: брат Серафим и брат Георгий. Кресты на их рясах сбились набок, волосы растрепались, а АКСу в их руках делали обоих братьев похожими на хипарей, вставших на тропу войны. Брат Георгий оборвал полы своей рясы, чтобы не путалась под ногами, и его волосатые ноги вызывающе прыгали по утоптанной земле.
Нападающие, увидев что добыча ускользает от них, делали отчаянные попытки исправить положение. Но несколько гранат, разорвавшихся между них, заставили переосмыслить статус-кво. Отбросив в сторону луки и сабли, они пали ниц перед победителями и запросили пощады.
Волков подошел к самому здоровому из них и от души двинул в зубы. Плюнув на поверженное тело он крикнул:
– Демид, Вовка где? – Саша вжал голову в плечи и пробормотал:
– Там, за елочками… Его первого… – не дослушав, лейтенант бросился в заросли пушистых елей. Было темно и он едва не споткнулся о что-то мягкое.
– Шьорт! – застонало тело.
– Шарль, что с Володей? – в истерике закричал Андрей.
– Его больше нет, – глухо ответил француз, – они с Федорчуком мертвый. И я почти тоже…
Взошла луна и осветила лежащие тела. Волков со стоном опустился возле погибшего друга.
– Брат! – позвал он, – как же так, братишка!
Никто ему не ответил. За елками его люди сгоняли в кучу пленных и треножили их. Довгалев вызывал по рации базу.
– Я ведь живой, Вовка! – с надрывом повторил парень, – что я скажу Дуне?
При свете луны он увидел, что из горла приятеля торчит стрела. Мертвый Ваня Федорчук глядел в черное небо широко раскрытыми глазами. Голова его была почти отделена от туловища, а из правого глаза торчало обломанное древко.
– Гады! – заплакал от злости Андрей, – какие гады!
Сзади раздался шорох. Лейтенант мгновенно вскочил и передернул затвор. Из лесу выехали прямо на него шестеро кочевников. Один из них скорчил гримасу.
– Росич попался. Очень смелый поступок – бить безоружного пленного. А вот будет ли он таким же смелым в честном бою?
По лицу Андрея мелькнула отрешенная улыбка.
– Честно? – переспросил он.
– Честный бой, – подтвердил обрин.
– Вы шестеро против меня?
– Честный бой! – улыбался противник. Андрей засмеялся и, поставив переводчик на автоматический огонь, плавно нажал на курок. Когда магазин опустел, он горько сказал:
– Что вы знаете о чести, собаки?
На шум прибежали солдаты. Лейтенант вставил новый рожок и вызвал оперативного.
– Время – два часа тридцать пять минут. Операция закончена. Иваныч, командир дома, наверное, как ты считаешь?
– Командир рядом, Андрюха, даю ему трубку.
– Как дела? – осведомился Норвегов.
– Товарищ полковник, ваше приказание выполнено! – бесцветным голосом отрапортовал Волков, – противник отброшен за Днепр, о потерях с их стороны говорить пока не предоставляется возможным. Наши потери: двое убитых и один тяжело раненый.
– Кто? – выдохнул командир.
– Младший лейтенант Мурашевич и боец Федорчук.
– Боже! Кто ранен?
– Шарль…
– Едрит! Что ж ты его оставил в таком месте?
– По логике, это было самое безопасное место. Я их всех здесь оставил охранять монахов…
– Андрей, черт побери! На войне нет логики!
– Теперь знаю, товарищ полковник. Готов понести наказание…
– Я тебе понесу! Где вы там? Сейчас я прилечу!
– Я пущу красную ракету.
– Жди, чертяка!
Пока Волков беседовал с командиром, а затем командовал бойцами сгоняющих пленных, занялся рассвет. Ко времени прибытия вертолетов необходимость в сигнальных ракетах отпала – можно было разглядеть время на циферблате его часов.
Обстоятельный Норвегов пригнал два МИ-12, два Ми-26 и один МИ-8. «Восьмерка» приземлилась первой, оттуда выпрыгнул сам Константин Константинович и, придерживая рукой фуражку, пригнувшись побежал к бронетронспортерам, кольцом окружившим сдавшихся в плен. За ним следом старались остальные: Семиверстов, Рябинушкин, Серегин, Горошин и Львов с двумя санитарами. Последними вышли пятеро бойцов в при полном боекомплекте. Горомыко, следующий замыкающим, волок за собой Кунгуза.
Андрей шагнул вперед с намерением доложить, но Константин Константинович прервал его: