По ту сторону черты
Шрифт:
(Имеются в виду особые базы в отношениях — (base 1) Стадия первая — французский поцелуй (с языком). (base 2) стадия вторая — трогать друг друга в одежде. В этой стадии порой встречаются разные мнения — одни считают, что потрогать женскую грудь без лифчика это стадия 2, другие, что это стадия 3.(base 3) Зализать в штаны руками. Хотя тут тоже есть разногласия — многие считают что стадия 3 всё, что ещё не настоящий секс. (base 4) HOMERUN — тут всё предсказуемо — секс. Прим. автора).
— Ты считаешь, что магазин, пусть и твоей мамы, самое подходящее место для данного разговора? — Хорошо, что она не видит меня в этот момент. Ведь лицо стало красным, а воспоминания вызвали широкую улыбку. Допроса
— Тоже мне скромница. — Хмыкает. — Надо быть более раскрепощенной, Блэр. Вертеть парнями в угоду себе, а не во вред. Иначе один из них заявит на тебя права и посадит в «золотую клетку». Будешь сидеть там словно птичка в неволе и мечтать выбраться. Да только он тебе этого не позволит. Потеряна станешь от всего мира навсегда. Разобьешь свое бедное, невинное сердечко об его жестокость.
— Одри, прекрати. — Этот разговор из увеселительного может перерасти в довольно опасный. — Кроме Кейда в моей жизни не будет никаких мужчин. Он для меня единственный парень, особенный. С ним я хочу свое будущее построить здесь, в Лос-Анджелесе.
— О возвращении в Бразилию даже не думаешь? — Вопрос от Одри застаёт меня во время примерки очередного платья. Наверное, пятого за последний час. Ведь придя в бутик за нарядом на выпускной, я и предположить не могла, что так надолго это все затянется. Не думала, что такая привередливая.
— В Сан-Пауло меня ничего не держит. — Пожимаю плечами, хоть она этого и не видит. Подруга ждёт меня в кожаном кресле в зале магазина. Я же стою в примерочной и застегиваю "молнию" сбоку на платье. — Родители живут каждый своей жизнью, братьев или сестер у меня нет. Так что… уезжать туда нет никакого смысла. Здесь моя жизнь, в Америке. К тому же…
Звонок мобильного телефона резко прерывает мою речь, а мелодия заставляет замереть на месте, так как такая песня стоит лишь на одном человеке. Мама. Которая с чего-то звонит после двух дней молчания. Раньше чуть ли не каждый день мы с ней разговаривали хотя бы минут по десять. В этот же раз она пропала, не выходила на связь. А служанка в их доме говорила, что мама занята благотворительностью вместе о своими подругами, поэтому и не может мне позвонить. Я и не настаивала с тех пор, просто ждала от нее хоть каких-то вестей. И вот похоже именно сегодня она со всем разобралась, готовая поговорить со своей единственной дочерью. Достаю из сумочки мобильный телефон и, проведя пальцев по экрану, подношу его к уху.
— Блэр. — Голос напряженный, даже в какой-то степени грустный. Словно она плакала несколько часов подряд. — Ты должна вернуться в Сан-Пауло. Срочно. Самолет будет тебя ждать в аэропорту.
— Что? — Не верю тому, что слышу от нее. — Какой еще самолет, мама? Зачем мне приезжать к вам? — Вопросы льются из меня один за одним. — У меня выпускной скоро. К тому же, — решаюсь наконец-то сказать ей все начистоту, ничего не скрывая. Хватит время тянуть. — я решила остаться здесь, в Лос-Анджелесе. После окончания…
— Твой отец умер, Блэр. — произносит надломленным голосом, захлебываясь в слезах. — Его больше нет, — с трудом проговаривает. — Он умер! Понимаешь меня? Умер! — переходит на крик, больше похожий на истерику потерявший всякий смысл женщины. — Оставь меня в покое! — Должно быть кто-то пытается ее успокоить, но она этого не хочет. — Приезжай немедленно. Он…
Больше я не слышу того, что она мне говорит. Ни единого слова. Уши словно заложило. Ни один звук до них не доходит. Ноги становятся ватными, в голове полная неразбериха. Разум отказывается верить в такую новость. Нет-нет-нет. Этого просто не может быть. Мама просто так жестоко шутит. Отец не умер, он жив и здоров. Он приедет вместе с ней на мой выпускной. Приму их поздравления, а потом вновь затрону тему моего окончательного переезда в Америку. Перед глазами вдруг все поплыло. Не вижу очертания предметов, что находятся рядом со мной. Ощущаю лишь на подсознательном уровне, как падает на пол телефон. Как я сама оседаю на кушетку, больно ударившись головой об стену. Теперь ничего не вижу, не чувствую, только где-то вдали все же слышу свое имя. Только голос принадлежит не моей подруге, а отцу.
— Блэр, ты точно в этом уверена? — в который раз спрашивает меня отец, когда мы остаемся одни в кабинете ректора теперь уже моего университета. Приняли. Они приняли документы, дали согласие на обучение здесь. Остается только подыскать себе комнату в общежитии и начать новую жизнь в Америке. Да и отца убедить в том, что я способна находиться здесь совершенно одна.
— Конечно, папа. — Улыбка не сходит с моего лица, ведь я так счастлива. Моя мечта осуществилась, судьба была ко мне очень благосклонна. То, что я так хотела с момента выпускного класса, получила спустя определенное время. — Тебе не о чем волноваться. — Слегка сжимаю его согнутые в локтях руки. — Я способна прожить самостоятельно, не ввязываясь в неприятности. Ты же знаешь, что все эти вечеринки я не особо люблю, поэтому и тут не буду им время уделять. Может конечно. — Принимаю задумчивый вид. — и схожу на пару-тройку. — Вижу его прищуренный, злой взгляд. — но побуду там всего несколько часов. Мне же еще к занятиям надо готовиться.
— Блэр, моя малыша. — Крепко меня обнимает, показывая свою любовь, нежность, заботу. Поднимаю руки вверх и обхватываю им его спину, утыкаюсь носом в грудь, с трудом сдерживая слезы. Отец не должен их увидеть, иначе тут же заберет меня обратно в Сан-Пауло и не отпустит от себя ни на шаг. Подавляю в себе желание заплакать. — Ты так быстро выросла, что я этого даже и не заметил. — Перебираю пальцами ткань рубашки, не смея сказать того, что на языке вертится. — Моя работа практически отняла тебя. Я так многое пропустил в твоей жизни. — Резко отстраняет меня от себя, пробегая глазами по лицу, впитывая каждую его черту. Запоминая на долгое время. От чего мне становится немного не по себе. От пронизывающего взгляда Гектора Керкленда. Американца, женившегося на бразильянке и перебравшегося вслед за ней в Сан-Пауло. Так как в Пенсильвании делать ему было нечего. Родителей нет в живых, а единственный брат не желает с ним разговаривать.
— Папа? — чуть нервно спрашиваю его. Отец молчит, возможно даже и не дышит. Но услышав мой голос, мотает головой из стороны в сторону, словно пытаясь избавиться от наваждения, и широко мне улыбается. — Ты в порядке?
— Все хорошо, моя дорогая. — Явно он врет. Что-то его беспокоит, но об этом не говорит, скрывает от меня свои тайны. — Просто так не хочу с тобой расставаться, вот и сам не свой.
— Раз не хочешь. — Подмигиваю ему, беру в руки небольшую сумочку и перебрасываю ее через плечо. — Помоги мне комнату подобрать в общежитии. — не успеваю и шагу сделать за порог кабинета, как папа встает на моем пути.
— Какое еще общежитие, Блэр? — Строго, с долей власти в голосе. — Я тебе уже квартиру приобрел. Там ты будешь жить, пока здесь учишься. Она очень просторная, трехкомнатная. На четвертом этаже, в престижном районе. — В этом весь папа. Все всегда решает за меня. Но делает это так, что у меня не бывает особых возражений. — А в университет и прогулки тебя будет сопровождать личный водитель. Он уже…
— Нет. — Поднимаю руки вверх, отшатываясь назад. — Никакого водителя, папа. Я не хочу. — Зачем мне нужен кто-то в помощь? — До моего университета не так уж и далеко. Смогу пешком в него ходить. А насчет прогулок…