По ту сторону синих гор
Шрифт:
Я лихорадочно твердила себе в мыслях, что это какой-то страшный сон, от которого я никак не могу очнуться.
Конечно же я ждала от мужа очередного насилия, стоило ему, подняв меня на руки, перенести и усадить на кровать. И тем сильнее было моё замешательство, когда он осторожно снял с меня чуги и туфли, разбросав их по сторонам, а затем, смерив меня тяжёлым и хмурым взглядом, отошёл в сторону.
Мне казалось, время замерло в его взгляде, пока он молча смотрел мне в лицо. В его глазах вихрями закручивались
Понял ли он это по моему состоянию? Не знаю. Но супруг вдруг развернулся, раздражённо отшвырнул ногой собственную стёганку, валяющуюся у него на пути и, обогнув кровать, толкнул рукой дверь в стене рядом, которую я в свете произошедшего даже не сразу заметила. Складывалось впечатление, что кайген зачем-то хотел, чтобы я её увидела.
Обернувшись на меня через плечо, муж мазнул по мне коротким взглядом и, шагнув к порогу комнаты, резко открыл дверь, чтобы через мгновение её за собой закрыть.
В камине громко треснуло полено, и я вздрогнула. Озираясь по сторонам я не верила, что всё наконец закончилось и кайген ушёл, оставив меня одну. Мне во всем мерещился подвох.
С опаской спустив с кровати ноги, я коснулась ступнями толстого ворса расстеленной на полу меховой шкуры и, помедлив ещё миг, резко встала.
Кутаясь в куски изорванного свадебного платья, мне не удалось сделать и пары шагов, как в дверь громко постучали, а затем без моего позволения совершенно нагло и вероломно её открыли.
Я замерла, оторопело уставившись на двух девушек с вёдрами в руках, возникших на пороге комнаты, а они в свою очередь застыли столбами, разглядывая меня с открытыми ртами.
– О-оэн приказал вам помочь, манна, - промямлила та из них, что была постарше.
От меня не укрылось и то, с каким злорадством она заметила на кровати пятно крови, и как ехидно пялилась на прикрывающие меня лохмотья.
И хоть на самом деле это ничего не значило, я очень ясно осознавала, как всё выглядит со стороны. Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой униженной и растоптанной.
– Вон!
– еле сдерживая звенящую в голосе ярость, холодно обронила я. Девушки испуганно попятились, стоило мне двинуться на них.
– Но оэн приказал...
– попыталась возразить мне нахалка, и меня прорвало словно плотину.
Я рявкнула на незваных гостей не скрывая ни злости на них, ни желания схватить за шкирку и вышвырнуть:
– Пошли вон, пока я вас отсюда не выкинула!
Побросав вёдра, девушки с визгом вылетели из комнаты, и железный стержень внутри, что ещё держал меня на ногах, неожиданно сломался.
Дыхание перехватило. Из глаз хлынули слёзы.
Я отчаянно зажимала себе ладонью рот в попытке остановить истерику,
Кто я теперь? Где та Рейна, что считала себя гордой и сильной? От неё ничего не осталось! Я не смогу жить так дальше! Двуединый, я не смогу...
Опустившись на пол, я плакала до тех пор, пока поток слёз не иссяк, и в душе не осталась одна пустота.
Комната слишком быстро начала наполняться серым полумраком, потому что солнце стало прятаться за горы.
Я замёрзла.
Огонь в камине уже еле тлел, да и пол на котором я сидела, начал остывать.
Поднявшись, я доковыляла до оставленных маннами вёдер, и горько усмехнулась, обнаружив, что вода в них совершенно холодная. Возможно, здесь к такой привыкли, а может, наглые девицы специально не стали её греть, чтобы поиздеваться надо мной.
Сейчас это не имело никакого значения. Плеснув себе в лицо, чтобы немного привести его в порядок я подошла к той двери, что показательно открыл мой муж, и обнаружила за ней небольшую комнату, тоже обитую деревом и очень похожую на уборную, что у меня была во дворце.
В одном углу находилась большая овальная бочка с невысокими бортами, а в другом на высоких табуретах стояли кадушка, ушат и небольшие ковшики. На стене висели чистые куски полотна, щётки с длинными ручками, холстяная рукавица и пористый камень.
Предположительно, именно здесь посланные кайгеном девицы должны были помочь мне помыться. И плевать, что вода холодная, но я с удовольствием сделала это сама. Хотя даже после того, как яростно оттирая кожу мочалкой, я вылила на себя содержимое двух вёдер, не стала чувствовать себя чище.
Мне казалось, что я по уши вывалялась в грязи, отмыться от которой не могу уже никогда.
Кутаясь в кусок полотна, я вернулась в спальню, мрачно разглядывая царящий в ней бардак.
Без сожаления швырнув в камин свадебные туфли и то, что осталось от остальной моей одежды, я зачарованно смотрела, как их пожирает огонь, находя в этом для себя какое-то странное успокоение. Мне хотелось уничтожить всякое напоминание о том, что со мной произошло. Жаль только, что вместе с вещами нельзя было сжечь и свою память.
Подкинув в костёр побольше дров, которые были аккуратно сложены в поленнице у камина, я села на прикроватный сундук, греясь у огня, и удручённо подумала о том, что если бы не брак с кайгеном, сейчас Лютэя могла бы мне принести тёплого молока с булочкой или пирогом.
Пересказывая все дворцовые сплетни, какие она услышала от своих подруг служанок, она бы ласково расчёсывала мне волосы и заботливо ворчала, чтобы я не сидела с босыми ногами, потому что могу простудиться.
А где мне было взять тёплые чулки или носки, если мне с собой даже нижнего белья взять не дали?