По ту сторону снов. Сборник
Шрифт:
Вскоре они были у школы.
– Так, дети, сдаем быстренько лыжи и по домам, – распорядилась она, а сама бросилась по адресам тех мальчишек, что откололись от класса.
Трое были уже дома. Не было только Вани. Она снова побежала к Сергею.
– Сережа, где Ваня? Он ведь с вами пошел!
– Не знаю, – виновато потупившись, прошептал Сергей.
– Как это «не знаю»? Что значит, не знаю? Ты взял с собой своего друга и бросил его?
– Он мне не друг.
– Хорошо, одноклассник. Он твой одноклассник! Он шел с вами, и вы бросили его? Оставили одного? В лесу, в метель? Как ты мог, Сергей! Ты же предал его! А если он умрет, замерзнет там, в
– Я больше не буду, – еле слышно произнес мальчик.
– Что вы набросились на него? – вступилась за Сергея его мать, – сами потащили детей в такую погоду, сами придумали этот дурацкий поход! А если бы все там замерзли? Вы чем думали? Еще сына моего будете в чем-то обвинять? Да на себя посмотрите, учительница называется! Вам надо, вы бы и шли, зачем детей-то таскать? Пойдем, Сережа, не слушай ты эту мымру.
Она выскочила из дома Сергея вся в слезах. Нет, не из-за «мымры», не из-за отповеди этой вздорной тетки. Из-за Ваньки. Она вдруг представила этого тихого, слабенького мальчишку, как он совсем один в этой пурге, где-то там, в лесу, в зимней, холодной темноте. Что с ним? Где он? Жив ли? Ни о чем другом думать она уже не могла. Помчалась домой.
– Что случилось? – спросил встревоженный муж.
– Петя, у меня ребенок потерялся. Отстал и потерялся. Я – убийца! Я этого никогда себе не прощу! Что же делать?
– Успокойся. Времени еще немного ведь прошло. Найдем. Скажи точнее, где он потерялся, когда отстал?
– Мы возле рощи шли, по полю, по насту, а четверо свернули в лес. И он. Трое дома уже, а Ваньки нет.
– Ясно, будь дома. Я его найду, – Петр кому-то позвонил, потом быстро оделся и выскочил из дома. Она бросилась за ним, но вдруг почувствовала невероятную слабость, ноги вдруг совсем перестали слушаться ее. Оперевшись о входную дверь, она медленно сползла вниз, села на корточки, обхватила голову руками и заплакала. «Меня посадят… Господи, что делать? Как найти Ваньку? Бедный ребенок! Господи!…».
Казалось, что с наступлением темноты пурга только усилилась. Как будто она только и ждала, когда февральские сумерки растают окончательно. Эта темень словно подпитывала, придавала сил жуткому ветру и снегопаду. Петр и его попутчики совсем выбились из сил, пытаясь охватить поиском как можно большую площадь. Но все было тщетно. Ваньки нигде не было, и на их призывы никто так и не откликнулся.
– Че делать будем, а? Петро? – спросил один из добровольных помощников.
– Не знаю. Темнеет уже совсем, а у нас даже фонаря нет. Давайте так, пока еще хоть что-то видно, пройдем еще раз по опушке. Я думаю, глубоко в лес пацаны заходить не стали бы. Снегу там по пояс. Это нам. А им? Тем более, что они срезать хотели, самую короткую дорогу, стало быть, должны были выбрать. А значит, путь у них один был – вдоль опушки. Пошли.
Снег бил в лицо, деревья раскачивались и стонали в такт ветру, лыжи увязали в свежих сугробах. Петру вдруг вспомнилась картина из его далекого детства. Вот так же точно, совсем еще пацаном, шел он как-то из заводского поселка, где учился в ремесленном училище, в свою родную деревню, к матери.
Отец погиб на войне, один из трех братьев умер от скарлатины, мать болела, надорвавшись на тяжелой работе. Старший брат – единственная в семье надежда и опора – пропадал на работе с утра и до поздней ночи. А его, Петьку, отправили учиться. В ремесленном училище при заводе, худо-бедно, но кормили за государственный счет. Одежду форменную дали. Все матери полегче. А на каникулы всех слушателей распускали по домам, училище на эти дни закрывалось.
Вот
«И что? Такая же точно и с Ванькой история, – размышлял он под вой ветра, – тоже, поди, притомился парнишка, из сил выбился. Отдохнуть решил. Вот я бы, к примеру, где отдохнуть мог бы пристроиться? Ну, не на опушке уж точно. Ага, свернул бы я, к примеру, вон к той валежине. Там и пень какой-то торчит в шапке снежной. Чисто, Дед Мороз стоит посередь леса. Так и зовет: «Присядь, милок, отдохни чуток». Я-то, конечно, стонал бы от бессилия и усталости, зубами скрипел, но шел бы. Все одно шел бы. Какая разница, где сдохнуть – сидя в сугробе или на ходу? По мне – так уж лучше на ходу. А пацаненку этому, Ваньке? Жена говорит, слабенький он, Ванька-то. Вот и присел, знать, где-то. Отдыхает. А мы тут рыщем, Ванечку ищем».
Так, обдумывая возможные варианты развития событий, Петр пробирался через снежные заносы к едва различимой в густых сумерках валежине. Береза переломилась на высоте метров двух от земли, но ствол не упал совсем, а только макушку уронил, образовав что-то наподобие шатра или скошенной палатки. Да еще на ветки снега намело. Идеальное укрытие! Если б кто и захотел от ветра спрятаться – лучшего места не найти. К этому естественному укрытию и пробирался Петр. Подошел, присмотрелся в сумраке. Да нет, дерево и дерево. Снегом его укрыло – дело обычное. И пень рядом. Что пень, что шапка снежная на нем. Такого же размера. Вот же сыплет нынче. Не каждый год… Вдруг наметанный глаз Петра, опытного, знающего лес человека, приметил возле валежины какой-то снежный бугорок. На сугроб, вроде, не шибко похоже, на пенек тоже. То ли формой своей, то ли еще чем, но бугорок этот от лесных, природных неровностей явно отличался, выделялся своей неестественностью какой-то, что ли.
Петр подошел ближе, смахнул рукой снег. Шапка. Шапка-ушанка! Петр начал лихорадочно разгребать снег. Пацан! Ванька! Точно, Ванька! Нашелся! Петр потрепал паренька за щеку:
– Эй, пацан! Ваня, проснись, Ваня!
Мальчишка медленно приоткрыл глаза.
– Дяденька?
– Живой! Живой, сучий ты хвост! Слава Богу! А ну-ка, давай, иди сюда.
Петр взвалил пацана на плечо, пошел назад.
– Эй, мужики, братцы, пособите! Нашлась пропажа!
Сквозь ветви берез замелькали фонари.
– Эге-гей! – послышались крики поисковиков, – Ваня, отзовись!
– Я здесь, – еле слышно прошептал Ванька, свисая с широкого мужского плеча.
– Здесь мы, здесь! – выдохнул Петр.
Медицинское обследование показало незначительное обморожение конечностей и общее переохлаждение организма. Но молодой, растущий организм быстро справился с этими проблемами, и через две недели Ваня уже пришел на занятия в школу. Ребята встретили его, как героя. Даже кличку ему тут же придумали – «Полярник».