По ту сторону снов. Сборник

Семишев Дмитрий

– О! Цельный гардероб! Выбирай, чё хошь, – расщедрилась по такому случаю Ильинична.

Михаил растерялся. Тряпьё все было старое, местами дырявое, а главное – все больше по женской части. Но деваться было некуда. Выбрал, что более или менее было по размеру, поблагодарил Ильиничну и под покровом ранних весенних сумерек в подаренных Ильиничной же старых дырявых тапочках и женских рейтузах рванул домой.

Никто и никогда не сможет описать состояние его жены, когда он вошел в свою квартиру. Просто в русском языке нет таких слов! Не придумал никто. А жаль! Это было не просто удивление. Это было даже не возмущение. Кто-нибудь падал хоть раз в жерло вулкана, переполненного кипящей магмой? Нет? А вот в этот вечер Михаил именно туда и угодил. Ну, еще

бы! Ушел утром в баню. «Ой, да ладно, – вещал он Маринке, – всего-то пара бутылок пива! Да после парилки я их и не почувствую! Так, жажду утолить»! А пришел поздним вечером, голый, и в женских рейтузах! Это как? Огромных усилий и немалого времени понадобилось Михаилу, чтоб хоть как-то оправдаться и замять это дело. Спасибо Ваське (убил бы гада!), пришел все-таки потом, повинился, рассказал все Маринке. Да только та не шибко-то ему и поверила. «Подговорил собутыльника! Знаю я вас, кобелей»!

Но после все ж отошла, может, и не простила до конца, но как-то оттаяла постепенно.

А Михаил еще долго потом раздумывал над смыслом поговорки, что, вроде как, благими намерениями выложена дорога в ад. Вот только чьими намерениями? И чья дорога?.. Зато что такое ад, он уже представлял себе достаточно подробно.

07.04.2021 г.

Бабуся

Тяжело опираясь на кривую палку, по просторам новомодного супермаркета медленно шла старенькая, сгорбленная бабушка. Подойдя к витрине «деликатесов», что была выгорожена в супермаркете отдельно, остановилась, внимательно сквозь толстые линзы очков стала разглядывать названия диковинных продуктов. Девушка-продавец, стоявшая за витриной, наклонилась, спросила:

– Бабуся, вам что-то отрезать?

– Да куды там, милочка, – печально ответила старушка, – я тута как в мавзолее. Тольки посмотреть.

– А что так?

– Так ить на нашу пензию токмо поглядеть и можно. На десятку-то ноне чаго купишь? Пока коммунальные заплатишь, покуда лекарств наберешь… Че останется? Тольки поглазеть на энту красоту.

– А что ж у вас пенсия-то такая маленькая? – участливо спросила продавщица, выходя из-за прилавка.

– Так вот, ага, так получилось. Муж-то мой, царствие ему небесное, лесничим служил. Ну, он-то при деле, а я возле него. Жили-то, ага, в тайге. Дитев рОстила, дом обихаживала. Огород, скотина. А не числилась нигде по бумагам-то. Потом Ваню моего медведь заломал, переехала я с дитями в поселок, что при заводе. Пошла в завод робить. То поднеси, это подай. Таскала там чугуняки всякие, ага. Вот спину-то и изнахратила. Не замогла в заводе-то робить. Потом в школу пошла. Поломойкой. Классы-то школьники сами мыли, а коридоры, актовый зал, учительская – энто на мне все. А кака у поломойки зарплата? На пензию-ту выходить стала, а стажу-то годов мало, да и зарплата-то нищенская, ага. Так хоть это назначили, и на том спасибо.

Бабушка тяжело вздохнула, поправила платок на голове и зашаркала вдоль прилавка с деликатесами к кассе. Народа в магазине было немного. Очень старательно и аккуратно старушка выложила на ленту половинку хлеба, пакет молока и небольшой кусок ливерной колбасы.

– Сто тридцать пять рублей с вас, – бесцветным голосом бросила девушка на кассе.

Бабуся достала из старого, потрепанного кошелька тщательно сложенные купюры: пятьдесят рублей и несколько десяток. Стала выгребать и считать мелочь. Позади начала образовываться очередь – две девчушки, солидная женщина средних лет и мужчина с благородной сединой на висках, одетый в строгий черный костюм и в черную же рубашку.

Девушка кассир протянула руку:

– Давайте все сюда, я посчитаю.

Старушка послушно ссыпала все деньги.

– У вас не хватает. Надо сто тридцать пять, а у вас сто двадцать восемь. Еще семь рублей с вас.

Бабушка растерянно оглянулась.

– У меня больше нет, – тихо и огорченно произнесла она.

– Тогда убирайте что-нибудь. Вот молоко, например.

– Нет, молоко нельзя убирать. Как это – молоко? Мнучок

ко мне обещал приехать, я печенюшки хотела ему постряпать. Как без молока-то?

– Ну, не знаю, – кассирша начинала нервничать, люди в очереди нетерпеливо переминались с ноги на ногу, – может, тогда хлеб?

– Да как я без хлеба-то? – старушка растерялась в конец, опять зачем-то заглянула в опустевший кошелек в надежде, что может быть, все же завалялась там еще какая-нибудь монетка. Но нет, кошелек был пуст. Она опять оглянулась, виновато улыбаясь.

– Бабуся, давайте уже побыстрее, – строго не то сказала, не то приказала солидная дама из очереди.

Бабушка вся сжалась, махнула рукой:

– Ладно, колбасу убирай, милочка, чего уж…

Кассирша потянулась за колбасой. Девчушки услужливо схватили сверток, подали кассиру: «Вот, заберите»!

Тут из конца небольшой очереди протиснулся тот самый мужчина в черном, с сединой на висках, протянул кассирше банковскую карту:

– Вот, возьмите с меня за бабушку.

– Не надо, – робко прошептала старушка.

– Да у нее хватает, если без колбасы, – взглянула на него вопросительно девушка-кассир.

– Отбейте, говорю. За все. И за колбасу.

Кассирша вернула колбасу на место, приложила карту к терминалу.

– Спасибо вам, спасибо, – старушка хотела, но не знала, что еще сказать, чтобы выразить свою благодарность.

– Не надо, не говорите ничего, – мужчина неожиданно продолжительным взглядом посмотрел на бабусю с неизъяснимой печалью и невероятной нежностью, словно разглядев в ней какого-то своего очень родного и близкого, но уже навсегда потерянного человека – давайте, я помогу вам в пакет все сложить.

Он ловко открыл смятый бабусин пакет, лежавший тут же, на ленте, рядом с покупками, аккуратно уложил туда все, подал бабушке. Вернулся на свое место в очереди, подняв с пола свою корзинку, в которой лежала бутылка дорогой водки и большой кусок карбонада.

Шаркая старческими ногами, бабуся выбралась из магазина, долго и тщательно укладывала кошелек со своими деньгами в карман, взяла свою палку сначала в левую руку, а пакет с продуктами в правую. Поняла, что так ей неудобно, поменяла местами. В это время из двери вышел тот самый мужчина, аккуратно обогнул старушку, сел в машину. Через мгновение машина скрылась за поворотом. А бабушка все смотрела и смотрела ей вслед, тихо повторяя: «Спасибо, милок! Спаси тебя Христос»!

28.03.2021 г.

Заявка сантехнику

В студенческие годы подрабатывал я в котельной родного политехнического дежурным слесарем-сантехником. Дежурили мы, студенты, с 16-00 до 8-00, то есть, получается, вечер и ночь. Днем же спокойно посещали занятия в институте. Но по субботам и воскресеньям выпадали смены и с утра. А в субботу-то занятия! Ладно бы лекции, а то ведь и практика зачастую бывала, как назло. Вот в одну из суббот, – у меня смена с 8-00. А в тот день, случись же так, очень важная лекция второй парой и потом практика по языкам программирования. Ну, никак пропустить нельзя! Что делать? Решил я так: приму смену в котельной, первую пару, Бог с ней, пропущу, а на две других быстренько сбегаю, да и обратно взад, на работу. Словом, пришел я утром в котельную при всем параде: костюм, галстук, портфель системы «дипломат» с тетрадками. Принял смену, выждал время. Все, пора. Рванул, было, в институт, но уже в дверях меня застал телефонный звонок. Не хотел сначала отвечать, но это могла быть проверка со стороны нашего начальника, Сергея Ивановича Лисицина. Мужик он был строгий, умный и хитрый. Соответствовал, прямо скажем, своей фамилии. Я на всякий случай снял трубку. Оказалось, это не Лисицин, а самая настоящая заявка. Так не вовремя! Но делать нечего, зафиксировал заявку в журнал. Надо устранять. Суть заявки состояла в том, что в подведомственной институтской бане сорвало кран горячей воды. А там люди! Могут быть ожоги или еще что. Побросал я быстренько в свой «дипломат» прокладки резиновые, подмотку, инструмент кой-какой и помчался в эту чертову баню. Захожу и спрашиваю бабушку-билетершу: