По ту сторону снов. Сборник
Шрифт:
– Сколько раз тебе повторять? Не называй ты меня этим дурацким словом!
– Хорошо, Натусик, хорошо, не буду.
– И Натусиком не называй!
– Так что ж мне теперь, по имени отчеству к тебе обращаться что ли? – улыбнулся он.
– А не помешало бы иногда! Чтоб эгоизм свой попридержать, – вставила вдруг теща, войдя в комнату и услышав его последние слова.
– Простите, Ираида Аркадьевна, я не очень понимаю… – начал, было он, но теща прервала его:
– Да куда уж тебе понять-то! О себе только думаешь если!
Он растерялся окончательно. Действительно,
– Наташ, ну, хоть ты мне объясни! Что не так?
– Ты еще спрашиваешь! – сердито ответила она, – то есть мелочь всякую с края куста ты мне несешь, а что покрупнее, да повкуснее – так сам лопаешь! Как это назвать? Эгоизм и есть! И вообще, мужчины так не поступают. Ты хоть и большой, вроде, с виду, а не мужик! Тряпка ты, а не мужик!
Антон слышал от жены такое впервые, поэтому был просто ошарашен. Пытаясь найти хоть какую-то логику, хоть какой-то здравый смысл во всем происходящем, он решил, что его разыгрывают. Что это шутка такая. Странная, неприятная, но шутка! Объяснять что-то про свою неуклюжесть и пораненную руку? Что ягоды в крови испачкал, поэтому и не понес ей, а съел сам? Чушь какая-то получается! Он улыбнулся и обратился к теще:
– О, как! Значит, с утра был мужик, а к вечеру уже перестал мужиком быть? Как непостоянны женщины!
– Зато ты у нас очень постоянный, – возразила Ираида Аркадьевна, – действительно, нехорошо так делать. И вообще, коль уж взялся за малину, так нормально надо было собирать, в ведро, или хотя бы в касрюльку. А то сам наелся и даже спасибо не сказал! А собирать ее кому? Опять мне? Все за чужой счет выехать норовишь?
– Ну, простите! Я действительно, не подумал как-то… Хотите, я прямо сейчас быстренько всю малину вам соберу. Куда ее собирать? В какую кастрюлю можно?
– Вона, засуетился. Какое уж теперь собирать. Домой ехать пора, – махнула рукой теща, выходя из комнаты.
– Наташ, – Антон сел на диван рядом с женой и снова попытался ее обнять, – ну, Наташ, ну, чего ты?
– Отстань, – вырвалось у нее, она вскочила с дивана и вышла.
Антон отправился на улицу. Там во дворе Владлен Олегович укладывал вещи в багажник машины.
– Вот, получил по первое число. А за что? Так и не понял, – как бы разговаривая сам с собой, произнес Антон.
– Да уж, – отозвался тесть, – этих женщин порой очень трудно понять.
Владлен Олегович вообще был человеком необщительным и неразговорчивым. Антон никогда не мог понять ни его отношения к себе, ни его мыслей, ни настроения. С таким шибко-то и не поговоришь…
Домой ехали молча. Тесть за рулем, теща рядом. Антон с Натальей на широком заднем сидении. Он больше не пытался ее обнять, чувствуя ее враждебное к нему настроение. На въезде в город, в довольно крутом повороте и на приличной еще скорости, Наталью качнуло, она невольно оперлась рукой о плечо супруга, но тут же, словно обжегшись, отдернула руку. Антону показалось, что в это место, в плечо, вонзились сотни шипов маленьких, острых и очень болезненных. Точь-в-точь, как те, что были на ветке малины. Но укололи эти шипы плечо, а ныло у Антона почему-то сердце.
16.04.2021 г.
Альтруист
Маленький, уютный городок энергетиков, затерянный в горах Среднего Урала, вихри и штормы лихих 90-х почти не затронули. Народ здесь жил относительно спокойно и стабильно. И своеобразным символом этой стабильности была шикарная городская баня. Здание монументальное, с лепниной и колоннами. Парилочка – что надо! Самое то для истинных ценителей.
Михаил шел в баню в приподнятом настроении. И без особых на то причин. Просто весна, солнышко, теплынь, птички поют! Много ли человеку надо для счастья? После рабочей недели выходные он решил начать именно с баньки. Предвкушение доброго пара в сочетании со свежим веничком и парой бутылок пива, что лежали у него в сумке, добавляли весеннему настроению дополнительный шарм.
Войдя в раздевалку, он сразу приметил знакомую личность. Его коллега и такой же любитель бани, Василий, не торопился обнажаться. Прогуливался по раздевалке взад и вперед, лицо его сияло, как лакированный ботинок. И было отчего! На Васе был новенький, с иголочки, спортивный костюм «Адидас», что по тем временам, да еще для маленького городка – все одно, что «Ламборджини» последней модели для жителя мегаполиса.
– Привет, Василий, где обнову такую отхватил?
– А вот! Места знать надо, – с неподдельной гордостью и самодовольством изрек тот, – нормальный прикид? Зацени!
– Круто, – откровенно признался Михаил, – ну, что, пошли попаримся? Или так в костюмчике и в парилку пойдешь?
Вася с явной неохотой разделся, взял свой ощипанный, не первой свежести веник, зашли вместе в парилку.
– А давай-ка, покуда ты без костюмчика, я тебя попарю, – предложил Миша.
– Давай, родной, постарайся уж, – вытянулся на полке размякший Вася.
Попарились они от души, ополоснулись, вышли в раздевалку. Миша сел на скамейку, достал пивасик.
– Будешь? – обратился он к товарищу.
Но тот стоял словно окаменевший, выпучив глаза и издавая нечленораздельные звуки, больше похожие на болезненное икание.
– Вась, что такое? – отглотнув пивка насторожился Михаил.
– Ак… Дык… – Вася ничего не мог выдавить из себя, только тыкал пальцем в направлении своей сумки. Миша заглянул во чрево котомки. Она была пуста. Новеньки «Адидас» исчез бесследно!
– Вот те и на-а, – только и смог вымолвить ошарашенный Михаил, – сперли!
Василий бессильно опустился на скамью, обхватил голову руками:
– Людка меня убьет, – почти шепотом, – вот суки!
Вдруг он, как в озарении, взглянул на приятеля:
– Миш, а как же я домой-то пойду теперь, а? В одних трусах что ли? Что делать-то?
Михаил открыл вторую бутылку пива.
– На, глотни. Сообразим что-нибудь.
Вася залпом, в три глотка, опрокинул бутыль внутрь.
– Слушай, братан, дай мне свою одежду, а? Я домой смотаюсь мигом, переоденусь, пока Людки нету. А потом придумаю что-нибудь. Скажу, мол, в гараж заходил. Там забыл, – пряча пустую тару под скамейку, обратился он к Михаилу.