По тылам врага
Шрифт:
Сначала ефрейтор плакал, считая, по-видимому, что его ждут «большевистские зверства», о которых неумолчно твердила геббельсовская пропаганда. Немалого труда стоило убедить его, что ничего плохого ему не грозит. На вторые сутки мы на переходах уже развязывали его и «пеленали» только на привалах, когда все, за исключением часового, спали. Ефрейтор заметно повеселел, стал разговаривать. Выяснилось, что до войны он работал ветеринарным врачом, поэтому-то штабное начальство и послало его в сопровождении двух солдат в ближайшее селение выбрать теленка на жаркое. В штабе он служил артиллерийским писарем. Это нас немало порадовало: ведь писарь обычно знает куда
Командование 174-го горно-стрелкового полка, которому мы, возвратившись, передали ефрейтора и документы, взятые у убитого гитлеровского капитана, не могло нахвалиться «языком». Бывший артиллерийский писарь дал весьма ценные показания. Он сообщил, в частности, что на высоте 1017 у противника расположен штаб подразделения, которое держит оборону на этом участке. Решено было захватить высоту.
К этому времени с перевала Псеашха возвратилась вторая часть нашей группы. Она тоже успешно выполнила поставленную ей задачу, проведя тщательную разведку противника в районе перевала.
Мы все присоединились к отряду, выделенному для штурма высоты 1017. Тополов и старший матрос Клижов пошли с основной частью отряда, которая по плану операции должна была атаковать укрепления противника с фронта, а я с девятью разведчиками направлялся в обход высоты, чтобы ударить по врагу с двух сторон.
3 октября отряд вышел из Эсто-Садок в горы. Через два дня, не доходя до высоты 1017 километра три, мы разошлись. За ночь основной части отряда предстояло преодолеть почти отвесные скалы, чтобы как можно ближе подойти к позиции противника. Мы должны были к утру обойти гору и с тыла подняться вверх по тропе. Условились, что сигналом общей атаки будет красная ракета...
Трудно сказать почему, но почти до самого верха горы мы не встретили ни одного часового. Это, понятно, только облегчало нашу задачу. И лишь подходя уже к вершине, высланные вперед Коваль и Пакшин без шума сняли задремавшего гитлеровца.
...Ракета взвилась перед рассветом. Сразу же в горах многократным эхом прозвучали автоматные очереди, раздались взрывы гранат. Штурмовой отряд смело атаковал [107] противника. Тополов и Клижов в числе первых ворвались в окопы врага. На пути наступавших встретился блиндаж. Засевшие там гитлеровцы строчили из крупнокалиберного пулемета, не разбирая, где свои, где чужие. Метко брошенной гранатой Тополов заставил пулемет замолчать.
Гитлеровские альпийские стрелки не успели еще толком разобраться, что к чему, как с тыла по ним ударила наша группа. Это еще более усилило панику среди врагов. Минут через сорок ожесточенного боя высота 1017 была полностью в наших руках. Кроме документов разгромленного штаба и целого мешка почты, мы захватили также пленных, много различного оружия, в том числе три миномета, боеприпасы...
С рассветом гитлеровцы попытались было вернуть высоту, но мы выставили на тропе пулеметную засаду под командованием матроса Клижова, и противник только понес большие потери, ничего не добившись.
Командир штурмового отряда лейтенант Аристов докладывал командованию 174-го полка 20-й
Докладывая о занятии высоты 1017, ходатайствую одновременно о награждении моряков-разведчиков». ...12 октября 1942 года, провоевав более месяца в горах, наша группа была отозвана в отряд.
Тепло простившись с солдатами и офицерами 174-го полка, с которыми успели подружиться за это время, мы покинули гостеприимный Эсто-Садок и направились обратно к морю.
Неделей позже, 19 октября, в родной отряд возвратились еще две группы разведчиков — под командованием батальонного комиссара В. С. Коптелова и мичмана Н. А. Земцова, действовавшие в районе Клухорского и Санчарского перевалов. Получив задание установить [108] нумерацию частей противника в районе этих перевалов, выявить расположение его огневых точек и наблюдательных постов, отыскать наиболее безопасные тропы для прохода в тыл гитлеровцев, обе эти группы встретились, пожалуй, с еще большими трудностями, нежели мы.
Группа разведчиков в составе десяти человек под командованием мичмана Земцова, действовавшая вначале в районе Клухорского перевала (2860 метров над уровнем моря), 6 сентября вышла из Аджар в горы. Поднимаясь как заправские альпинисты на отвесные скалы, преодолевая ледники и глубокие снега (вот когда оправдали себя настойчивые предварительные тренировки по использованию «кошек», альпенштоков, веревок), моряки в ночь на 9-е вышли к передовой гитлеровцев.
Замаскировавшись, разведчики весь следующий день вели наблюдение. На карте мичмана Земцова один за другим появлялись условные значки, отмечающие места наблюдательных и сигнальных постов, минометных батарей, огневых точек противника.
— Вот это молодцы!.. Спасибо, — от души поблагодарили моряков в штабе части, которая вела наступление в этом районе, получив от разведчиков эту карту. — Теперь мы уже сами позаботимся о том, чтобы гитлеровцы в ближайшие же дни лишились и этих наблюдательных постов, и минометных батарей, и огневых точек. А вы отдыхайте...
Однако Земцов и его боевые товарищи не думали об отдыхе. На следующий день они опять ушли в разведку. Теперь — к занятому противником перевалу Нахар.
— Постарайтесь, если удастся, — напутствовали их в штабе, — установить, нет ли там какой тропы, по которой можно было бы, не спугнув вражеских альпийских стрелков, зайти к ним в тыл...
Снова на пути моряков встали отвесные скалы, ледники, снега... Ничем не выдавая себя, внимательно разведывали они в районе перевала тропу за тропой. На одной обнаружили тщательно замаскированный дзот. На второй — наблюдательный пост... Пришлось урезать и без того небогатый дневной рацион, чтобы растянуть еще на несколько суток взятый запас продуктов. И в конце концов тропа, по которой можно было незаметно для противника преодолеть перевал и зайти в тыл гитлеровцам, [109] все же была отыскана. Правда, в некоторых местах враг заминировал ее. Но разведчики точно установили районы минных полей и сообщили о них в штаб части, готовившейся к штурму перевала.