По законам звездной стаи
Шрифт:
Руки Антона напряглись, но голос звучал по-прежнему спокойно и ласково:
– И что?
– Тоша, что люди-то о нас скажут? – всхлипнула Мария. – Думаешь, приятно слышать за спиной что-то вроде: «Вон, корова старая какого молодого отхватила! Небось, приплачивает ему за то, чтобы он ее…»
– Тебе не все равно, что о тебе говорят? – улыбнулся ей Антон.
– Но…
– Никаких «но»! Ты им отвечай: мол, да, я не так молода, но на меня и молоденькие заглядываются, а вы и двадцать лет назад никому не были нужны!
Мария горько рассмеялась.
– Где же ты был двадцать лет назад, а, солнце мое? Почему мы раньше не встретились?
– Вообще-то двадцать лет назад я еще даже в школу не ходил, – засмеялся Антон.
– Подумать только, если бы не этот дурацкий ролик, мы бы и не встретились! Может быть, через пару лет столкнулись
– Не-ет, – рассмеялся Антон. – Я бы подумал: «Это же сама Голубева, великая и ужасная, которая не снизойдет до того, чтоб я, холоп, мог поцеловать хотя бы кончик ее платья!» А ты бы прошла мимо и не посмотрела бы на размазывающегося по стенке от восторга сопляка. Я помнил бы об этой встрече много лет, а ты забыла бы меня через минуту…
– Как в старом кино, – задумчиво произнесла Голубева. – Жизнь в розовом цвете… Богема, акт третий… Я старею, Антон, хочется мне того или нет. Буду скрипеть по утрам суставами, ходить с палочкой в аптеку, а в стакане на тумбочке будет лежать моя вставная челюсть. В дом будут приходить пожилые соседки, мы станем вязать носки и обсуждать мексиканские сериалы, забыв о том, что когда-то были молодыми…
– Перестань, – прошептал Антон. – Зачем ты себя терзаешь?
– А потом я умру, – просто сказала Мария, но из ее глаз покатилась одинокая слезинка. – Ты будешь еще совсем молодым. Женишься на другой, вроде этой патлатой Алки, родите детей…
Мария разрыдалась, уткнувшись Антону в плечо.
Он не знал, что ответить, и только гладил ее по волосам и целовал куда-то в ухо. Спина Марии сотрясалась от рыданий. Она судорожно вцепилась в футболку мужа, от которой пахло одеколоном «Фаренгейт» и горячим телом. Под футболкой напряженно сжимались грудные мышцы, казалось, что Антон еле сдерживает рыдания.
– Знаешь, – всхлипывала Мария, – о чем я жалею сейчас больше всего? Об этой самой проклятой жизни в розовом цвете, которая кончится, не успев начаться.
– Тише, тише, – шептал Антон. – Кто тебе сказал, что она кончилась? Все только начинается…
Они не возвращались к этому разговору больше никогда, но слова Марии, видимо, глубоко засели в голове Антона. В голове начал рождаться некий план. Реализовать его было не так сложно. Осталось только дождаться, чтобы Мария уехала на съемки.
Такой случай выдался через пару недель. Мария улетела в Прибалтику сниматься в очередной комедии. Ехать ей не хотелось. Кривляться перед камерами, изображая безбашенную клоунессу, давно опротивело. Но роль была неплохой, хоть и в давно опротивевшем амплуа.
– Я столько лет мечтала сыграть Джульетту или леди Макбет, – жаловалась она Антону, ожидая посадки в аэропорту. – Только мне с моей фактурой вечно идиоток предлагают. А мне романтики хочется, высоких отношений… Чтобы страсти кипели и брызгали, плюясь кипятком…
Антон погладил ее по щеке…
Дождавшись отлета, он немедленно набрал номер телефона и дал команду привести план в исполнение.
Мария вернулась через месяц. Съемки шли в плотном графике, мотаться в Москву она не могла, да и здоровье не позволяло. Осенняя прибалтийская слякоть вызвала острый приступ ревматизма. Две недели Голубева играла, стиснув зубы от боли, потом не выдержала и легла в больницу. Промучившись после выписки на съемочной площадке еще неделю, она вернулась домой совершенно разбитая и несчастная, без предупреждений и звонков. Доперев тяжеленный чемодан до квартиры, Голубева открыла дверь квартиры и обмерла.
От прежнего облика квартиры не осталось и следа. Дом встретил актрису всеми оттенками розового цвета. Изменилось все: обои, шторы, ковры…
Не веря собственным глазам, Мария на цыпочках прошлась по квартире.
Даже кухонный фартук и плитка в ванной были нового поросячьего колера. Сменились кухонные шкафчики, обивка на диванах, люстра. При мысли, в какую сумму это влетело Антону, у Голубевой затряслись ноги. Не в силах устоять, она уселась на пуфик перед трюмо и посмотрела на себя в зеркало. Серебристая амальгама отразила взъерошенную испуганную женщину, показавшуюся Марии невероятно молодой.
Когда Антон вернулся домой, Мария уже осваивала новую плиту. Воображение рисовало ей невероятную сцену: муж, чудом узнавший об ее приезде, ворвется в дом с букетом роз наперевес. Она бросится к нему навстречу, цветы упадут на пол, но на это никто не обратит внимания, потому что они будут целоваться прямо в дверях, долго, как впервые оставшиеся наедине подростки. Он увлечет ее в спальню и будет любить так, как никогда до этого, и только голод заставит их выползти из постели. Он, голый и потный, принесет ей подносик со снедью и розой в узкой вазочке, а она будет стыдливо отворачиваться и подглядывать из-под одеяла…
А потом они весь вечер проведут в постели, лениво обмениваясь новостями и томными поцелуями.
Антон пришел очень поздно, усталый и злой.
Промерзший на съемках, он не имел ни малейшего представления о возвращении жены. Однако у двери он настороженно, словно пес, повел носом, почуяв знакомый сдобный запах. В квартире работал телевизор. Устав ждать мужа, Мария уснула на диване под нудные разглагольствования о цене за баррель нефти. Антон уселся рядом и осторожно погладил Марию по щеке. Она сразу же проснулась.
– Привет, – прошептала она и потянулась. – Спасибо… Я так тебе благодарна за все это…
Антон не ответил, лишь улыбнулся, а Мария, притянув его к себе, почувствовала себя невероятно счастливой.
Это чувство длилось у них довольно долго… а потом внезапно умерло.Антону несказанно повезло. В кои-то веки его пригласили сниматься в довольно дорогой проект без протекции супруги. В новый боевик по роману известного фантаста, состоящий из двух частей, продюсеры вбухали немалые средства, пригласили именитого режиссера, да и актерский состав не подкачал. Последних набирали на жестком кастинге, приглашенных звезд было всего две, и у обоих – главные роли. Антону досталась яркая роль второго плана, но для нее требовалось пройти специальную подготовку. Теперь его день был расписан по минутам: спортзал, штанги, рукопашный бой, бассейн. За два месяца, пока строили декорации, искали натуру, утверждали бюджет и актеров, Антону требовалось набрать несколько килограмм мышечной массы, чтобы выглядеть в кадре более внушительно.
Мария же наслаждалась отдыхом.
Ей тоже предложили роль в новом фильме, где наконец-то пришлось играть не комическую роль. Но по неясным причинам съемки отложили на месяц. Теперь она была занята лишь дважды в неделю в качестве ведущей двух телевизионных проектов. Все остальное время она проводила дома. Выходить на улицу не хотелось, погода стояла холодная, дул порывистый ветер, иногда с неба валилась колючая снежная крупа, равнодушная ко всему живому. Мария сидела дома и готовила обеды. Возвращавшийся под вечер Антон всегда был голодным, а Голубева ежедневно раздумывала: чем бы его еще удивить?
В выходной Антон не изменил традициям и направился в спортзал. Мария же, переделав кучу домашней работы, направилась на кухню, решив накормить мужа фаршированным перцем. Она лично отправилась на рынок, долго улыбалась продавцам, которые на радостях, что их посетила такая знаменитость, перец попросту подарили, да не два кило, а целую сумку, которую Мария еле доперла до машины. В магазине были не столь любезны, автограф попросили, но фарш все-таки продали за деньги, решив, что знаменитость не обеднеет.
Перечистив кучу перцев, Мария начинила их сдобренным рисом фаршем и красиво уложила в казан. Вскоре стойкий мясной дух пронесся по всей квартире. Мария заглянула под крышку. Разноцветные снарядины перца выглядели празднично, словно новогодние игрушки: зеленая-красная, зеленая-красная, и так шесть рядов – красота! Голубева с сомнением посмотрела внутрь казана, борясь с искушением разрушить стройные цветные ряды и пообедать. Стиснув зубы и сглотнув слюну, Мария решительно закрыла крышку, напомнив себе, что много есть в ее возрасте – вредно для фигуры. Отщипнув от сыра небольшой кусочек, она вяло пожевала и пошла смотреть телевизор, подальше от искушения.
В этот момент в дверь позвонили.
Дом, где жила Голубева, к элитным не принадлежал, но в нем все-таки был и домофон, и консьерж, так что особо волноваться не приходилось. Даже самые стойкие поклонники почему-то не проникали внутрь: то ли были слишком интеллигентны, чтобы расписывать стены пылкими признаниями в любви, то ли попросту не знали, что великая Мария Голубева живет именно здесь. Соседи же к ней давно привыкли, при встречах улыбались, раскланивались, но особо не докучали. Что до поклонниц Антона, то их было немного, с ними тоже не было проблем. Поэтому Мария открыла дверь, даже не посмотрев в глазок.