По зову сердца
Шрифт:
– Ну, я просто так, к слову пришлось. Работай с ним, как работал, и виду не подавай, что я сказал… Видишь ли, – Груббе протянул портсигар, – здесь у тебя собираются разные люди и чины. Так ты прислушивайся и присматривайся к ним. А если кто из них вызовет подозрение, запоминай и просигналь мне.
– На это я, ваша светлость, не способен. Человек я православный, по делу – обыкновенный коммерсант, по-русски просто купец, и грех на свою душу принять не могу.
– Балда ты, Петр Кузьмич, а не купец! – вскипел Груббе и вытянулся во весь
– Как не понять, конечно, понял, – раболепно загнусавил Михаил Макарович. – Я бы готов вам служить, но, не сердитесь, просто не могу. И ума на это нет, да и натура не выдержит.
Тогда Груббе решил взять его на испуг. Он прошелся до двери и, скрестив руки на груди, пронизывающе посмотрел на хозяина.
– Петр Кузьмич. А где твоя жена?
– И не спрашивайте тяжело говорить… К сестре поехала…
– И бросила?
– Что вы? Помилуй бог, – пожал плечами Михаил Макарович. – Просто боюсь, как бы ваши люди в теперешней неразберихе, так сказать, под общую сурдинку не сотворили что-нибудь ужасное. Господи, – перекрестился он, – аж подумать страшно…
– Что ты за ерунду плетешь? – перебил его капитан. – Где она и что с ней?
– А что сказать-то? – грустно проговорил Кудюмов. – Жена у сестры. Поехала ей помочь. Сестра была на сносях. Вот-вот должна была разрешиться… Она замужем за солдатом, шофер он, войска ваши и всякую всячину возит… И, накось, бог ведает кто недалече от их деревни пустил поезд под откос. Так ваши-то люди налетели на эту деревню, повышвырнули из домов всех, в том числе и свояченицу, – тут Кудюмов совсем запечалился, – да не только вышвырнули, но и избили, да так, что она выкинула, да и сама чуть было душу богу не отдала…
– Откуда ты знаешь?
– Как откуда? Жена писала. Читаю письмо-то, а у самого сердце рвется. По ее каракулям чувствую, что с ней там что-то неладное, может быть, и ее как следует стукнули. Но, чтобы меня не тревожить, она об этом молчит. А я вот тут маюсь и думаю, что с ней? Ох, горе, горе…
– Взял бы и поехал, – вполне сочувственно предложил Груббе.
– Поехать-то рад, да вот заведение не на кого оставить. На бойком месте оно… А потом и пропуск надо хлопотать…
– А куда?
– Да через Рославль ехать надо.
– Через Рославль? – Груббе откинулся в кресле. – Трудновато, – и по инерции вылетело у него: – Там сейчас армия. – Сказал и спохватился и взглядом уперся в Кудюмова. Но тот разглядывал скатерть, делал вид, что ничего не слышал. – Я тебе с пропуском помогу.
– Премного буду вам благодарен. – И Михаил Макарович показал на убранный стол для старших офицеров. – Может быть, все же откушаете наших пельменей? Хотя и мука серовата, но пельмени отменные.
– Пельмени? С удовольствием, – и капитан сел за стол.
Кудюмов на этот раз для него ничего не пожалел. К пельменям поставил и сливянку и вишневку.
– А нет ли чего-нибудь покрепче? – Груббе крутанул пальцем вверх,
– Покрепче мне не разрешают, – схитрил Кудюмов. – Если же ваша милость уж очень желает, то я к вечеру могу достать. Но вы сами знаете, не водку, а что-то вроде и несколько покрепче. А пока что потчуйтесь чем бог послал.
– Бог-то бог, да не будь сам плох, – многозначительно посмотрел на него Груббе. – Данке. Пельмени отменные! Наливочки тоже. А пропуск я вам сделаю. До вечера! – И ушел, забыв рассчитаться.
Михаил Макарович подошел к окну и, удостоверившись, что Груббе действительно ушел, пригласил к себе наверх Лиду, деда Гришу и тетю Стешу и им сообщил:
– Долговязый капитан Груббе – переодетый гестаповец. Так что держите с ним ухо востро. Зина и дед Гриша, вы свободны. А ты, тетя Стеша, давай сюда поближе к столу. – Михаил Макарович двинул ей стул. – Ты спас-деминская, так, наверное, в районах Ельни и Глинки у тебя есть кто-нибудь из родни или знакомых?
– Конечно, есть. Недалеко от станции Нежада свекор Харлампий Сидорович сторожем на «Земском дворе» и там же свекровь на ферме работает. Но не знаю, как примут. Сами знаете, как теперь люди боятся родственников из-за фронта.
– Что правда, то правда, боятся, – в тон ей отвечал Михаил Макарович. – Но все же вам надо этим родством воспользоваться. Дело вот в чем, дорогая тетя Стеша. В район Ельни я перевожу Настю Кравцову. (Тетя Стеша пришла после отъезда Веры к Ане и знала ее, да и Аню, только по прежним их именам.) Так ты будешь работать с ней. Теперь Настя именуется Юлия Петровна Баскакова. Тоже беженка из Угры, из деревни Желание. Ты ее не ищи, она сама тебя найдет. Только, как устроишься, – протянул он тете Стеше адрес Ани, – сообщи Маше свой адрес.
– А когда идти-то?
– Сегодня вечером мы с тобой выедем к стогам за сеном. Там я тебя выведу на Рыжковский большак. До Рыжкова три часа ходу. Там, перед Рыжковым, свернешь в лес, переночуешь, а на рассвете иди к Днепру. Там лодочник тебя переправит как раз к Малеевскому тракту.
Устинья его остановила:
– Эти места мне родные. Когда мы жили у свекра, этими дорогами ездили в Малеевские леса заготавливать дрова, а в приднепровских пожнях косили сено для совхоза. Так что, Михаил Макарович, вы за меня не волнуйтесь, я пойду по знакомым путям.
– Очень хорошо, – обрадовался Михаил Макарович. – Тогда, тетя Стеша, отдыхайте, собирайтесь, а вечерком – в путь-дорогу.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
На другой день Кудюмова вызвали к майору Дитцу. Но там его провели не к Дитцу, а совсем в другой конец коридора, к Груббе, как понял Михаил Макарович, на задворки. Отсюда он сделал вывод, что Груббе временщик. Но против кого он нацелился?
– А, господин Кудюмов? Здравствуй! – протянул Груббе руку и предложил сесть. – Вот тебе пропуск в Рославльский район, а это командировочное на отбор скота.