По зову сердца
Шрифт:
– Бери Шинефельда, Бинкмана и Штольца и машиной ко мне на новый КП.
– А как туда лучше проехать? Я там еще ни разу не был.
Подполковник, видимо, в сенях остановился, так как его голос не приближался.
– Бери на Глинки, Дубовище. В Дубовище сверни на Шилово. Километра два не доезжая до Шилова, сразу за речкой направо будет лесная дорога. По ней через километр упрешься в шлагбаум. Там часовой укажет, где я.
Чтобы не вызвать подозрения, да и надо было зазубрить слышанное, Вера простучала по ступенькам.
Весь день шел кувырком, нельзя было понять, где обед, где ужин.
Время подходило к закрытию столовой, а больше половины офицеров еще не ужинало. Гантман по такому случаю оставил в столовой старшую официантку и дежурную повариху, а остальным скомандовал:
– По домам!
Боясь, как бы не столкнуться у крыльца с новоявленным ухажером, Вера вышла из столовой через кухню и кружной тропой поспешила к своему амбару, где квартировала вместе с Устиньей Осиповной.
– Тетя Стеша, я забежала только предупредить тебя, что я иду на свидание к гауптману. – И она повязала голову белым платком.
– К гауптману? – всплеснула руками тетя Стеша. – Ты что, с ума сошла? Да этот зверюга в один момент тебя скрутит. Не ходи. Пусть сюда идет. При мне этого не позволит.
– Сюда нельзя. Сегодня надо передать «Гиганту» много новостей. Иду, чтобы обезопасить себя на ночь.
– Ах, Юля, Юля, – по-матерински обхватила ее Устинья, – боюсь за тебя, голубушка.
– Не бойся. Я за себя постоять сумею. – Вера потрясла кулаками.
Устинья проводила ее до самого поворота к столовой и там еще долго стояла, вслушиваясь в темноту, готовая идти за Верой.
Поначалу Вера тащилась бором, словно на казнь, и лишь миновав дом обвера, взяла себя в руки. «Пусть только попробует!..»
Между сосен засверкали, отражая свет ущербленной луны, окна. Вера остановилась и, всматриваясь в эти кажущиеся мертвыми бараки, искала Шенка, который обещал встретить ее у среднего входа. Но ни у одного входа его не было.
Она даже обрадовалась, что имела право повернуть обратно домой. Но вдруг сзади хрустнула ветка. Не успела она обернуться, как ее облапали здоровенные ручищи и притянули к себе.
– Не бойся. Идем отсюда подальше в лес. Там нам никто мешать не будет, – по-немецки бормотал Шенк.
– Не ферштейн. Отпустите. – И Вера ухватилась за сосну.
Абверовец, привыкший все брать нахрапом, так думал поступить и с Верой. Он подхватил ее под мышки, оторвал от сосны и поволок было в глубь бора. Вера – и где только она взяла силы – оттолкнула его и властно прикрикнула:
– Стой! Руки прочь! И слушай, герр. Я не та, за которую вы принимаете. Я девушка честная, фройлейн егрлих. Ферштейн?
– Ну и что ж? – рыкнул абверовец по-немецки. – Все вы честные, – и было схватил ее за руку, но Вера ребром ладони ударила его по ручище. – Ах так? – зашипел он. – Теперь держись. Кости поломаю, но будешь моя. – И снова облапил ее. На этот раз Вера так сильно нажала на его глаза, что тот поневоле ее отпустил.
– Так зачем же ты пришла?
– Вас? Я не ферштейн, – притворилась Вера, что не поняла.
Гауптман подбирал слова, чтобы объяснить эту фразу, а затем снова повторил.
– А? Поняла. Я шла на свидание, зюр видерзен. Ферштейн? А вы сразу, как с уличной девкой. Так нехорошо, герр гауптман. Ай, яй, яй, как нехорошо.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не потряс ночную тьму зычный выкрик:
– Гауптман Шенк! Гауптман Шенк!
– Идите, вас зовут. – Вера потянула абверовца на тропу. Но тот не тронулся с места. Ему не хотелось с ней расставаться. Тут выручил Веру платок. Кричавший, увидев белое пятно, торопливо направился на него.
– Пауль! Ты чего? – удивился подбежавший офицер молчанию гауптмана. – Шеф по тревоге вызывает. Срочно едем в Дорогобуж.
– Моли бога, что сорвалось. – Абверовец бросил Вере по-немецки. – А то лежала бы у моих ног. На будущее запомни – из наших рук девушки не ускользают. Все. Иди!
Вера сделала несколько торопливых шагов и притаилась у сосны.
– Чего в Дорогобуж? – донесся голос Шенка.
Последовал ответ, наводивший ужас на Веру:
– Помогать полковнику Урлиху и капитану Бишеру. Приказано все ценное срочно вывезти. Что не можем вывезти – взорвать. Всех трудоспособных отправить в Германию или в лагеря, немощных – расстрелять…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
На том же самом повороте ее встретила Устинья.
– Тетя Стеша? Ты чего?
– Пришел дед Гриша с целой компанией.
– С компанией? – удивилась Вера. – Значит, что-то случилось. – И она ускорила шаг.
Устинья ей шептала:
– Проводив тебя, я прошла к станции. Там пришел еще бронепоезд.
– А куда головой?
– На Спас-Деменск.
Дед Гриша встретил их около амбара, таинственно вынырнув из-за можжевельника, а за ним и вся его компания. Следуя за Верой, они вошли в амбар, оставив снаружи двух для охраны.
– Крошка, – представился здоровенный детина.
– Порученец «Дяди Вани», – отрекомендовал его дед Гриша. – А это ваш – связной от партизанской бригады, – показал он рукой на улыбающегося бородача.
– Степан? – удивилась Устинья. – Вот не подумала бы. Ведь мы с ним каждый день на кухне встречаемся. Он у нас помои для свиней берет.
– Вот и хорошо, – перебил ее дед Гриша. – Сними-ка лучше платок и представься во всей своей красе товарищу Крошке. – И дед Гриша поднес к лицу Устиньи коптилку.
– Это для чего?
– А на то, чтобы они тебя узнали, если вдруг ты появишься у них. Познакомились? Теперь слушайте. Вашу радиостанцию засекли и ищут. Михаил Макарович приказал прикончить здесь передачи и все шифрограммы через Степана передавать им, – дед Гриша кивнул на Крошку.