По зову сердца
Шрифт:
– Тетя Стеша, я пойду, – подняла она голову, но Устинья прижала ее к подушке.
– Тихо. Еще Дашка не спит.
И снова потянулось томительное время. Где-то недалеко захохотала сова. Ее не пугали даже взрывы. Кто-то из девушек, к огорчению Веры, приподнялся и послал этой противной птице проклятие. Наконец все стихло, и Устинья подняла Веру, но тут по лесу звонко пронеслось заячье «ба-га-гай!». Вера замерла. Но из спящих никто не шевельнулся.
– Иди, – Устинья положила руку на плечо Веры.
Не спал и Степан, поджидая ее. Встретив Веру, он безмолвно провел ее в глушь к рации, а сам, отойдя шагов на пятнадцать, замер у самой тропы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
С прорывом ударной группировки советских войск на Ельню противник на правом крыле Западного фронта зашевелился. В его траншеях чувствовалось большое оживление, было похоже, что он собирается отходить. Видя это, генерал Железнов решил атаковать противника ночью, как только тот стронет пехоту с переднего края. А чтобы не упустить этого момента, он направил вперед разведку. Позвонил соседним комдивам, они делали то же самое.
– Ты у меня смотри, Аркадий Григорьевич, не проспи врага, – наставлял Железнов командира разведки лейтенанта Груздева. – Как только зашевелится – сигналь. Я и майор, – он посмотрел на Слепнева, – неотлучно будем с КП следить за тобой. Если что, то прикроем огнем. Как, Иван Захарович? – Железнов обратился к начальнику артиллерии.
– Прикроем, товарищ генерал.
– Ну, ни пуха ни пера, – пожал комдив руку Груздеву.
После Хватов вместе со Слепневым и Груздевым прошли в разведгруппы, чтобы сказать людям теплое слово.
– Теперь, Иван Захарович, будем решать твои дела. – Железнов взял Куликова под локоть и двинулся с ним по тропе. – Генерал Шанеман нервничает. Так давай демонстрацией к наступлению доведем его до исступления. Словом, ночью – короткий, но сильный артиллерийский налет. Если у вас вопросов нет, то всего хорошего.
Но тут подошли Добров и Хватов. Яков Иванович задержал Куликова.
– Садитесь поближе к карте, – указал он всем на скамейку у стола. – Слушаю вас, Иван Кузьмич.
– Передовые батальоны к бою готовы! У Тарасова – батальон Кочетова, у Дьяченки – батальон Короткова. В них созданы отряды по захвату переправ и мною проинструктированы, – доложил Добров.
– Состав? – спросил Железнов.
Добров дал подробную информацию.
– Прекрасно! – и Железнов записал внизу карты фамилии названных Добровым офицеров. – Я уверен, что мы на плечах врага форсируем Ужу. Но хочется, друзья, как можно скорее выйти к Днепру. – Железнов обвел всех взглядом. – Для этого надо так же стремительно форсировать и Устром и не дать противнику на нем закрепиться. Имейте в виду, что на Уже, возможно – я только что получил агентурные сведения, – встретим 18-ю мотодивизию. Следовательно, уже сейчас следует об этом думать и готовиться и к форсированию Устрома и к отражению танковой контратаки справа.
Тут подошли полковник Бойко и подполковник Петров.
– Вот кстати, – обрадовался Железнов и пригласил их к столу. – А мы как раз беседуем о форсировании с ходу Устрома.
Завязался деловой разговор.
За ним они просидели до ужина.
Затем все вместе поужинали и, довольные своей работой, разошлись.
– Прикажите всем командирам сейчас же уложить всех спать, – крикнул Железнов вдогонку Бойко. А сам зашел за березу и там опустился на подстилку и только сейчас почувствовал усталость. Смежил веки.
Подошедший «газик» своим тарахтением разбудил его.
– Где генерал? – послышался голос Валентиновой, спрашивавшей у Никитушкина.
– Ирина Сергеевна! Я здесь, – отозвался Яков Иванович. – Садись! – хлопнул он по своей подстилке. – Устала?
– Очень.
– Ужинала?
– Нет. Вот доложу вам и пойду.
– Александр Никифорович! – крикнул Железнов. – Распорядись ко мне в землянку для товарища Валентиновой ужин.
– Спасибо. Не надо. Доложу и поеду ужинать к себе.
– Что за разговоры, инженер-майор? Садитесь! И рассказывайте.
– Снаряды полностью вывезла – два боекомплекта на огневые позиции и боекомплект в запасе.
– Спасибо. А теперь, что слышно о Ване?
– По-прежнему все там же. Пишут, все идет хорошо.
– Хорошо? А что так мрачна?
– Да все думаю, куда его после выздоровления устроить. Хочу просить вас хотя бы на недельку меня отпустить, чтобы пожить вместе с ним, пока он привыкнет к жизни зрячего. Да и там дальше не знаю как? А тут еще сиротинка Наташа меня волнует…
– Не на неделю, а на сколько нужно, на столько и отпущу. А потом, мне кажется, Ваню и Наташу следует отвезти в Княжино, – не перебивай и слушай. Аграфена Игнатьевна будет им прекрасной бабушкой и няней. Там, как ты знаешь, замечательный заводской поселок, школа, детский сад и все, как в настоящем городе. Так что, по-моему, это самое лучшее предложение… А теперь о тебе. У твоих ребят нет отца, а у Наташки – матери. И мне кажется, что судьба ваших ребят требует от вас – тебя и Фомы – сойтись и вместе заботиться о ребятах…
– Сойтись? – как-то глухо сказала Ирина Сергеевна. – Но для этого, Яков Иванович, надо полюбить…
– Что касается Фомы Сергеевича, то ты ему нравишься, если не больше, и он тебя уважает. Ко всему этому он замечательный человек и семьянин. Так что подумай.
На это Ирина Сергеевна ответила только вздохом.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать пять.
– Вот видишь, тридцать пять, да еще двое ребят… Так что долго не раздумывай и ради счастья ребят – решай. Там стерпится-слюбится. Что же касается Фомы Сергеевича, то он будет и хороший муж и прекрасный отец. В этом не сомневайся.
Тут Никитушкин пригласил в землянку.
– А сейчас давай, – Яков Иванович поднял рюмку, – выпьем за твое счастливое будущее. – После он проводил ее до березы и там остановился и долго провожал ее взглядом, уж очень странно она выглядела: шла тихо, ссутулившись, как бы под грузом тяжелых раздумий.
У «газика» стоял Хватов. Увидев его, Валентинова вздрогнула.
– Вы чего? – Фома Сергеевич взял ее руку. Она была горячей. – Не заболели ли часом?
– Нет, просто очень устала… Да и за детей волнуюсь. Ведь завтра двинемся вперед, по всему видно – прорвемся и пойдем. А как с ними?