Победитель получает...
Шрифт:
Над густой невысокой травой там и сям поднимались широкие резные листья растения, похожего на крупный папоротник. Кое-где виднелись метёлки, осыпанные мелкими бледно-жёлтыми цветочками.
Метрах в ста от новоприбывших начиналась лесная опушка: пышные кусты водили хороводы вокруг кряжистых деревьев, но эта легкомысленная картина очень быстро обрывалась сплошной стеной леса.
Гигантские бурые стволы стояли так тесно, что Маше казалось, — ей между ними не протиснуться! — и только на уровне намного выше человеческого роста на них появлялись зелёные
Но с другой стороны картина была ещё интереснее… Покрытые зеленью холмы шли пологими волнами и на двух из них — как минимум! — Маша увидела явно искусственные постройки, не слишком высокие, но правильной прямоугольной формы. Впрочем, она не могла верно оценить расстояние до этих… поселений? Может, они и высокие, просто ширина намного превосходит высоту. Почему-то они производили впечатление не жилых домов, а каких-то… учреждений! И эти учреждения Маше заранее не нравились…
Маша прищурилась: ей показалось, что там горят огоньки или, может быть, солнце отражается от окон. Но эти огоньки не вызывали ощущения тепла и уюта, они выглядели злыми, колючими, мёртвыми… Может потому, что такой у неё настрой после всего пережитого в Игре?
Лес, в общем-то, тоже не внушал оптимизма… Совершенно чужой, непонятный и мрачный… Но всё-таки больше тянуло в ту сторону — спрятаться, чем в другую — на открытое пространство, к неизвестно чьим постройкам… “Других посмотреть и себя показать” не хотелось совершенно!
Но надо ещё подождать заключения пушистого “эксперта” и уж тогда принимать решение, куда податься. “Эксперт” активно шебуршал в траве, что-то вынюхивая, выискивая и высматривая. Замирал на секунду — анализировал, видимо, и снова переходил с места на место, нюхал, фыркал, встряхивая все свои антенны и щуря глаза.
— Третий раунд прерван по желанию игрока, — совершенно неожиданно прорезался знакомый голос. — Счёт: ноль — три. Четвёртый раунд.
И что бы это значило? — задумалась Маша. Что там у них творится такое? Эдак ведь в следующий раз можно запросто между раундами застрять — куда там её в промежутках выбрасывает, в какую “тьму внешнюю”? И ладно бы только её, а теперь ведь с ней Куся!
Голос на этот раз звучал устало, слова выговаривал медленно, но отчётливо, со значением. Знать бы ещё, с каким… Зачем он повторил всё это во второй раз? И почему цифры в счёте вдруг поменялись местами? Она отлично помнила, что раньше было “три — ноль”, а теперь вдруг “ноль — три”! И почему он такой устало-печальный? Вопросы, вопросы…
В чёрном балахоне было жарко, да и вообще — очень уж хотелось его снять, и Маша быстро стянула через голову наряд, оставшийся на память о недолгой, но насыщенной карьере Тёмной Владычицы. Выбросить не решилась и, поколебавшись, затолкала просторное платье с накидкой в сумку. Может, здесь по ночам холодрыга, да и просто подстелить пригодится, если опять придётся ночевать
Одеяние не только с лёгкостью вошло в сумку — оно в неё словно бы провалилось.
— Ничего себе… — пробормотала Маша, до сих пор не утратившая способности удивляться этой сумочной непредсказуемости. — Куда оно делось-то? Надеюсь, ты на меня не обиделась? — она внимательно посмотрела на сумку. — Надеюсь, Кусю ты вот так не проглотишь?
Сумка ожидаемо промолчала. Но Маше показалось, что вид у неё… приветливый. И даже цветочек — вон тот, сиреневый, — шевельнул лепестками, как подмигнул; а розовый расплылся, будто улыбнулся.
— Приехали… — прошептала Маша.
— Ты как? — поинтересовался Куся, выныривая из густой травы. — Ударилась, что ли, сильно?
— Нормально, — ответила Маша.
— А чего тогда бормочешь такое? Мы уже минут десять как “приехали”, а до тебя только дошло?
— Да я не об этом…
— А о чём? — не отставал озабоченный Куся.
— Я вот думаю, может…
— Что? Не тяни Проглота за тащилки! — поторопил кото-мышь.
— Может, я сошла с ума? Сижу сейчас в психушке… то есть — лежу. И мерещится мне всякое…
— Всякое — это я? — уточнил Куся.
— Ну-у… всё это… вообще… — протянула Маша. — И ты тоже, — нехотя всё же признала она через несколько секунд, в течение которых они с Кусей внимательно смотрели друг на друга. — И вот, что сумка мне… улыбается, — попыталась оправдаться Маша.
Этот аргумент в пользу психушечной версии казался ей самым убедительным.
— Вот я и подумала…
— Знаешь что, — пришёл к каким-то своим выводам кото-мышь, ещё немного поизучавший Машу пронизывающим взглядом, а после внимательно осмотревший сумку.
— Что? — тихо спросила Маша.
— По-моему, тебе пока лучше не думать. Отдохнуть тебе надо… от мыслей. Лучше всего, конечно, заняться чем-нибудь полезным, — он вздохнул. — Но с этим пока вряд ли получится.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Я не хочу, я тебе прямо говорю: думать у тебя пока плохо получается, может, перемещение так подействовало…
— Но…
— Никаких “но”! Я — настоящий, ты… не знаю где, но там же, где и я, и вряд ли это место называется “психушка”, хотя я и не знаю точно, что это такое. А сумка — она хорошая. Может, она и не улыбается, но от неё тепло идёт — не как от тебя, но есть. А значит…
— Что? — снова спросила Маша.
— Ну как же тебе объяснить-то… — Куся фыркнул, слегка хлопнув крыльями. — Значит, она может улыбаться! Не так, как ты, а по-другому. Но может. А ты… заметила. Только и всего. И не отвлекай меня больше, — он повернулся к Маше спиной, снова приступая к исследованиям.
— Я ей мерещусь… сумка улыбается… а искать еду и место для ночлега — некому!
========== Глава 41. Счастливый долгоног и страшный грызун ==========
— Куся… — тихо позвала Маша.