Победивший платит
Шрифт:
Распластываюсь на сидении полулежа, почти плашмя, пока на зависть деятельный Эрик подбирает с пола вещи, поштучно передавая их мне. К счастью, ничего не измялось до неприличного состояния, и прогулку, пожалуй, можно продолжить. Когда мы оба отдышимся.
Отдавая распоряжения водителю, я отстраненно думаю о том, на какие мысли мы спровоцировали вышколенного, но не слепого слугу, и имеет ли это значение. Приходится признать: мне все равно. Кто бы мне предсказал такое будущее полгода тому назад - отправился бы прямиком в сумасшедший дом.
На ощупь проверяю прическу, по отражению в стеклянной перегородке
Эрик поправляет мне волосы, хмыкает еще раз.
– Погоди.
Он достает из кармана и вкладывает мне в руки... гребень. Резной кости, почти идеально подходящий в комплект тем заколкам с волками, явно из той же лавки.
– Тебе сейчас причесаться не помешает. Держи, - с нарочитой легкостью предлагает он.
Дар речи возвращается не сразу.
– Так ты там в лавке просто торговался?
– наконец, подшучиваю, стараясь не показать, что костяной гребешок приобрел ценность награды из сокровищницы Императора. Но, кажется, часть плеснувшего в груди тепла проявилась в голосе.
– Спасибо.
– Пожалуйста, - отмахивается Эрик и принимается одергивать свой китель.
– Надеюсь, он тебе еще пригодится. И не в такой, хм, экстремальной ситуации.
Очень похоже на то, что у меня счастье вызывает приступы косноязычия, а у барраярца - неистребимого ядовитого ехидства.
Все то время, что занимает дорога до оружейного мастера, Эрик поглядывает наружу, сняв затемнение с одного из окон.
Это любопытство, которое я боюсь спугнуть вопросами, ценно не столько результатами - полагаю, удовольствий и разочарований в эриковой новой жизни наберется поровну, - сколько самим фактом наличия. Придавленная снегом ветка распрямляется, полнится новыми соками, и само желание узнать мир вокруг и найти в нем собственное место - признак выздоровления.
На лавку дом оружейного мастера похож не более, чем набор столовых ножей - на клинки, что можно купить внутри. Основательная постройка из серого камня, зримое воплощение прочных традиций, о смысле которых сейчас осведомляется мой младший.
– Все зависит от рода оружия, - отвечаю я на заданный вопрос.
– Огнестрельное продадут каждому, у кого есть разрешение и нужная сумма, но здесь его попросту нет. Церемониальные саи, их еще называют высшими клинками, право имеют носить только гем-лорды. А все прочее - экзотика для любителей и домашнего употребления.
– Как реальную защиту за пределами дома я предпочту игольник, - сообщает Эрик, - а к твоим саям, извини, не прикоснусь, как и к гриму.
– Ты спросил, и я ответил, - пожимаю я плечами. Что поделать, Эрик слишком долго воевал.
– Я сам беру свои, только если обстановка требует максимального официоза; этикет этого не запрещает. Ну или на дуэли.
– Следовательно, если я захочу с кем-то драться, мне придется им обзавестись. И наоборот, - задумчиво замечает этот потенциальный бретер.
– Спасибо. Ценная информация.
Небольшое квадратное помещение между двумя тяжелыми дверями, считающее себя прихожей, выводит нас в неожиданно большой зал, пронизанный полотнищами света, проходящего сквозь глубокие окна и квадратами ложащегося на пол. Узость окон, более напоминающих бойницы, - и причина царящего в зале полумрака, и объяснение горящих над каждой витриной аккуратных точечных ламп. Легкий, почти неуловимый запах полировочной пасты и кожи, который въелся в занавеси, прикрывающие дверные проемы, заставляет Эрика тревожно принюхаться.
В каждой закрытой витрине покоится на замшевом ложе свой клинок - эти из дорогих; модели поскромнее висят в ножнах на настенных кольцах или превращают в причудливые веера деревянные напольные стойки. Здесь ничего не меняется со временем, и суховатый седой старик, владеющий этим царством металла, кажется, научился неизменности у своих изделий. Сорок лет тому назад он выглядел точно так же; впрочем, это может быть и фокусами памяти.
Я интересуюсь здоровьем, делами и новостями хозяина, как это делал мой отец, и отмечаю краем глаза реакцию младшего. Невольно вспоминаю, как я, попав сюда впервые, онемел от восторга. Эрик неторопливо прохаживается по залу - не то с целью рекогносцировки, не то стараясь освоиться в незнакомом помещении, я любуюсь тем, как осторожно и бережно он вынимает понравившиеся клинки, и даже не сразу слышу знакомый голос друга, пробивающийся сквозь эту абрикосово-золотистую тишину, и понимаю, что обращен он ко мне.
В сущности, нечему удивляться: любитель оружия зашел за новыми покупками. И естественно, что мы ходим в одни и те же лавки, раз эту посоветовал ему я.
– И верно, - пребывая в благодушии, подшучиваю я, хлопая Пелла по плечу, - где бы еще могли встретиться двое благородных лордов. Зашел за чем-то определенным, или просто решил попытать счастья?
– Договориться о заказе, - озвучивает он третий вариант. У Пелла на редкость хорошее настроение: очевидно, его день тоже выдался удачным.
– И то зашел почти случайно - я в этих краях по семейным делам. А ты что-то уже присмотрел?
– Куда там!
– отмахиваюсь, - еще пара клинков, и оружейную придется расширять, сам знаешь.
– Пока ты не начал это грандиозное дело, - усмехается Пелл, - нужно нанести тебе визит. Как насчет того, чтобы пофехтовать сегодня?
Я киваю, с немалым удовольствием предчувствуя хороший вечер.
– На это можно будет посмотреть, лорд Пелл?
– осторожно вмешивается в разговор подошедший Эрик.
Эрик. Идея весьма недурна, как по мне, однако Пелл отвечает так, что я невольно вздрагиваю. Меряет Эрика взглядом, словно вдруг заговорившую кошку, и прохладным тоном, явно демонстрирующим, насколько неуместно и бесполезно присутствие низшего во время спарринга, интересуется:
– Зачем это тебе, Младший?
Пелл может быть отвратительным типом, если захочет, и сейчас именно такой момент. Одним тоном он дает понять, что любому образованному человеку ясно: барраярец и высокое искусство фехтования в одном помещении не уживаются.
Эрик реагирует предсказуемо: очень вежливо и самую малость обиженно кивает, извиняется и отходит к оружейной витрине, старательно сосредотачивая внимание на оружии в стойке, а не на голосах в пяти шагах за спиной.
Куда и делось хорошее настроение. Полупрезрительный тон и взгляд, обращенный к моему младшему, злит чрезвычайно.