Победоносец
Шрифт:
Марк медленно встал. Безграничная печаль пала на душу и почти парализовала движения. Краткий миг постоял перед Ихазелью в милосердном и добром стремлении протянуть к ней руки. Беспредельная усталость навалилась на плечи. Он отвернулся и медленно побрел к лестнице, ведущей вниз. Ихазель слышала, как удаляются его шаги по каменным ступенькам…
Он ушел, а она распласталась на каменных плитах и зарыдала. Тряслась, как лист на ветру, билась головой о камень, волосы и одежду на себе рвала.
Но постепенно успокоилась. Некоторое время лежала без движения, как мертвая, только редкие судороги, пробегающие по плечам, свидетельствовали,
Наконец спустилась в собор. Победоносец разговаривал с группой людей, среди них был командир дворцовой охраны первосвященника. Разговор шел на повышенных тонах, Марк не заметил девушки. Она остановилась в сторонке и прислушалась.
Речь шла об ужасных происшествиях, которые с недавнего времени начали тревожить город и окрестности. Без видимых причин гибли люди, чаще всего одиночки, отдалившиеся от дома, но случалось, что обнаруживали целые семьи, перебитые прямо в жилищах. На всех — синие отметины от прикосновения убийственных рук шерна. Не подлежало сомнению, что это дела беглого Авия, который скорее всего где-то прячется и при случае выходит на охоту. Выставляли патрули, устраивали облавы, обыскивали каждый уголок окрестностей, целые районы, каждый куст, каждую расщелину в приморских скалах, и все напрасно.
А чудище не иначе как пряталось где-то поблизости. Об этом свидетельствовало поле его действий, которое ограничивалось главным образом городом. Население было беззащитно перед этим таинственным бедствием, которое нависло над ним вечным страхом. И обвиняло во всем Марка. Ведь это он держал Авия взаперти, не позволив расправиться с ним на месте. И Марк понимал, что этот один-единственный прячущийся шерн опаснее целой стаи в заморской стране, где с ними по крайней мере можно было сражаться в открытую. Но средства сладить с бедой придумать не мог.
Никто не предполагал, что зверь сумел найти среди людей добровольного помощника, но он мог добиться этого угрозами, и люди начали подозревать друг друга. Каждый смотрел на соседа с недоверием и страхом. И наконец всеобщая ярость обратилась против Нузара, постоянно находившегося при Победоносце. Не иначе как он, выворотень проклятый, прячет Авия и служит ему. И его следует убить, но перед этим взять на дыбу и вынудить признание, где прячется шерн.
Именно с этим и пришли сейчас к Марку. Требовали, чтобы он выдал Нузара. Ихазель слышала, как Марк решительно воспротивился. Он разрешил лишь на время задержать выворотня и посадить под стражу, чтобы посмотреть и убедиться, не состоит ли шерн в связи с ним и не попадется ли, оставшись без пособника. Но на пытку он, Победоносец, не согласен. Более того, он до глубины души убежден в невиновности выворотня, который, как пес, неотлучно состоит при нем.
Пришедшим этого явно было мало, назревала ссора. Ихазель, слегка усмехнувшись, вышла из собора, направляясь в свои покои.
Но, оказавшись в переходе, она внезапно свернула направо и, убедившись, что за ней никто не следит, всем телом навалилась на одну из каменных плит в стене. Плита поддалась, открывая темный проход в стене, и закрылась, как только девушка исчезла за ней.
Ихазель бежала в полной темноте, на ощупь отсчитывая камни, торчащие из стены через каждые несколько шагов. Насчитала семь, еще раз свернула вправо и стала шарить руками по влажному полу. Нащупала край отверстия и первую ступеньку лестницы, ведущей вниз. Спустилась по ней и, покружив в извилистых переходах, оказалась в обширной естественной пещере, освещенной слабым дневным светом. Пещера тянулась под садом, расположенным между собором и берегом моря. Свет проникал через несколько расщелин в крутом береговом обрыве.
В роду первосвященника существование этой пещеры держали в строгой тайне, о ней сейчас никто не знал, кроме внучки Крохабенны. Стоя в огромном гроте, полном фантастических сталактитов, она трижды хлопнула в ладоши. По этому знаку из бокового ответвления появился шерн Авий. На плечах у него была багряница, на голове — золотой обруч первосвященников, низко надвинутый на лоб, по самые надглаза.
Ихазель начала трястись всем телом, а он, похожий на диковинного царственного злого духа, подошел и протянул к ней ужасные белые ладони Девушка стояла в оцепенении, опустив руки, а шерн принялся раздевать ее. Швырнул наземь богатую накидку и платье с шитьем, наконец сорвал нижнюю белую рубашку, развязал шаль, которой были обмотаны бедра, и на лилейных, атласных боках девушки обнаружились мерзкие отпечатки его обжигающих рук.
Ихазель упала ничком, а он распростер широкие черные крылья, ступил ей одной ногой на светлую голову и запустил когти в рассыпчатое золото ее волос.
Глава VI
Как гром, поразила Марка весть о гибели Крохабенны. Дела подвигались хуже некуда, и Марк решился на последнюю попытку, прежде чем покинуть Луну. Решил призвать Крохабенну выйти, наконец, из добровольного заточения и поддержать Марковы начинания всей силой своего авторитета. Но тут рыбак, служивший посыльным у старого первосвященника, сообщил, что Крохабенна мертв. Причем убит, говорил рыбак, дрожа всем телом.
В первую минуту Марк подумал, что это преступление совершено по приказу Элема, несмотря ни на что опасавшегося давнего соперника. Как буря, ворвался Марк во дворец, выволок трясущегося от ужаса монаха с какого-то заседания, начал ругать его и грозить немедленной смертью. Былой монах, ни о чем не зная, онемел с перепугу, но, когда наконец понял, в чем дело, то выказал такое изумление и так искренне поклялся в своей невиновности, что Марк не мог ему не поверить. И отпустил Элема, пригрозив, что расследует дело и, если обнаружит хоть тень вины монаха, то ни стража, ни народ не остановят кары, такой ужасной, что, пока Луна существует, люди будут содрогаться при воспоминании о мести Победоносца. А себе велел подать лодку, чтобы съездить на Кладбищенский остров и на месте увидеть все, что только удастся.
Был прекрасный утренний час, когда Победоносец с тем рыбаком и еще одним гребцом подплыл к маленькой зеленой пристани, где когда-то сошла на берег Ихазель, в первый раз выбравшись к деду. Воздух был необычайно тих, на берегу были видны кусты и диковинные деревья, опустившие в воду ветви, словно в задумчивой печали. Под ними из зеленой муравы торчала косая каменная плита, то ли как обломок стены, то ли как гигантское надгробие. Возле нее и причалили. Марк выпрыгнул на берег первым и, пока его спутники были заняты креплением цепи к торчащему из воды столбу, заторопился наверх.