Победы, которые не умирают
Шрифт:
Прокл не стал задерживаться. Отец с сыном потащили носилки дальше, разыскивая лекаря. Дорифор почти лишился кисти, а Гектор явно сломал ему несколько рёбер.
Сдав незнакомца в надёжные руки – лекарь заверил, что он вряд ли помрёт в ближайшее время, раз ещё жив, – Прокл и Гектор медленно пошли к своей палатке.
– О чём ты думаешь? – Гектор оглянулся на палатку лекаря, словно боясь, что оттуда выскочит их пленник.
– Дети станут заложниками – ценой, которую Гиппий заплатит за сдачу Афин. Это шанс, который никто не упустит.
– Считаешь, он решит сдать Афины?
– Гиппий вряд ли пожертвует детьми ради Афин, которые, по сути, уже потерял. Его положение и без того безнадёжно.
– А что бы ты сделал?
– Я
Как и предсказал Прокл, Гиппий не выдержал и согласился покинуть Афины в обмен на жизни сыновей. К счастью для него, афинские законы против тирании, установленные в стародавние времена, были достаточно мягки: тирану грозило изгнание.
По заключённому со спартанцами договору ему дали пять дней, чтобы уехать, после чего сторонники Клисфена и спартанцы должны были занять город. Спартанцы огорчились, что не пришлось повоевать, но тут прибыл гонец из Спарты, сообщил, что в Мессении раскрыт заговор, и оба царя – Клеомен и Демарат – в полном согласии двинулись обратно, даже не успев насладиться плодами собственной победы. По крайней мере они выполнили волю богов, высказанную оракулом Дельф. Впрочем, Диадор, тоже находившийся в лагере своего кузена Клисфена, ехидно заметил Гектору:
– Боги и мятеж, конечно, вещи важные, но если цари не могут решить, кто главнее, то какая уж тут война.
– А почему в Спарте два царя? – Гектору давно хотелось это знать.
– Когда-то давно в разных государствах иногда было по несколько царей, которые представляли разные общины и роды. Только потом рано или поздно выдвигался кто-то один и свергал остальных, а в Спарте получилось по-другому: там так и остались две династии, берущие начало от первых царей. Одного звали, кстати, Прокл, а второй – Эврисфен, кажется. Они, значит, остались, а при Ликурге – их знаменитом законодателе – это было закреплено законом. Однако верховная власть принадлежит не царям, а пяти избираемым эфорам. Цари там скорее высшие военачальники.
– А что у них случилось, поссорились?
– Не знаю, просто ходят слухи. У них вообще проблемы в царском семействе. У Клеомена был брат Дорией, так и они не могли трон поделить. Клеомен старше, но Дориея это не остановило. В конце концов Дориею пришлось уехать из Спарты. Недавно он участвовал в войне Кротона и Сибариса и погиб. Теперь вот Клеомен с Демаратом не слишком ладят. Знаешь Исагора? Нет, вряд ли. Когда ты уехал из Афин, то был слишком молод. Он сын одного афинского аристократа Тисандра. Исагор всё это время жил в Афинах. Гиппий его не трогал. Теперь Исагор стал гостеприимцем 9 Клеомена. Это неспроста. Зачем Исагору тесная дружба с Клеоменом? И зачем это царю Спарты? Похоже, во главе Афин спартанцы видят не Клисфена, а Исагора, и хотят наладить с ним отношения. В Спарте явно что-то происходит, но кто знает, что именно? Спартанцы – люди неразговорчивые.
9
В Древней Греции, где законы государства не распространялись на иностранцев, существовал институт гостеприимства, который давал возможность гражданину одного полиса пользоваться гостеприимством и покровительством гражданина другого полиса. Помимо отношений между отдельными лицами, институт гостеприимства использовался и более широко – в отношениях между родами или государствами.
Раненого, как вскоре оказалось, звали Тимен, и уже через три дня после того, как Гиппий оставил Афины, он был в состоянии выдержать допрос, хотя лекарь заверил,
10
Архонты – коллегия из девяти архонтов во главе с первым архонтом, один из органов высшей власти в Афинах, заменившей власть царя. Архонты избирались на год из среды аристократов, каждый обладал определённым кругом обязанностей. Дела об убийствах находились в ведении второго архонта-василевса.
11
Ареопаг – в то время высший судебный орган, состоявший из бывших архонтов. Занимался предумышленными убийствами.
Тимен, который даже не представлял, в чём дело, был удивлён таким вниманием и беспокойно заёрзал на постели, перебегая взглядом с одного человека на другого. Было видно, что любое движение даётся ему с трудом, и Гектор внезапно пожелал ему прожить подольше, чтобы не унести в могилу нужные сведения.
Заговорил Клисфен, взявший на себя роль защитника интересов Прокла.
– Против тебя, Тимен, выдвинуто обвинение присутствующим здесь Проклом. Во время последних Панафиней была убита жена Прокла София. Она была убита кинжалом, который сын Прокла Гектор видел в твоих руках – ты поднял его с земли после того, как ты и другие дорифоры убили одного из восставших. Ты помнишь тот день?
Тимен, который поначалу недоумённо нахмурился, начал бледнеть, хотя казалось, что это невозможно. Руки нервно мяли подстилку. Он кивнул и облизал губы.
– Ты убил Софию?
Тимен мог поклясться, что не совершал убийства, и тогда начался бы судебный процесс Прокла против Тимена, до которого Тимен вряд ли дожил бы. Гектор видел, что внутри Тимена идёт борьба, он принимает решение. Если он признается в убийстве, его может ждать смерть. Губы Тимена искривила усмешка – Гектор словно прочитал его мысль «я и так мёртв». Гектор вздрогнул и стряхнул наваждение. Тимен облизал сухие губы и прохрипел:
– У меня был приказ! Я должен был служить Гиппию!
– Он приказал убить Софию?
– Нет! Это была случайность! Она кинулась защищать её!
– Кого?
– Предательницу… Львицу…
Львица – такое прозвище было у Леены, сестры Гармодия и дальней кузины Софии. По слухам она была если не единственной, то одной из причин заговора против сыновей Писистрата. Неужели это с ней София вышла повидаться?
– Мы выследили её, Леену… и собирались арестовать, когда та женщина… – Прокла передёрнуло, – …подошла к ней. Она-то первая нас заметила и закричала. Ну, мы, конечно, бросились к ним. А его жена, – Тимен кивком указал на Прокла, – собиралась ей помочь. Она бросилась на меня, словно хотела силой остановить, но я… – Тимен перевёл дыхание и уставился в потолок. Потом заговорил снова:
– У меня в руках был кинжал, и когда она начала бороться, так получилось, что я ударил её… Мои товарищи убежали за Лееной и ничего не видели. Я тоже пошёл за ними…
– Скорее, побежал, – презрительно бросил Прокл. – Мы оказались на улице почти сразу, как услышали крик, но тебя там уже не было!
– А что мне было делать? Ваша жена сама виновата… – Тимен прищурился, когда к нему угрожающе шагнул Прокл, но не остановился: – Она хотела помочь мятежнице и поплатилась за это. Сейчас я для вас враг, но тогда я выполнял свой долг.