Побег к смерти
Шрифт:
— Собираюсь.
— Сколько они с вас запросили? С меня хотят содрать семьдесят пять песо за ночь. Дело не в деньгах. Но я терпеть не могу, когда меня обманывают.
Она с подозрением посмотрела на меня, как будто я сумел немного выторговать и не хочу выдать ей секрет, как мне это удалось.
— Боюсь, что я ничего не могу сказать вам о цене. Я не заказывал номер. Еду без предупреждения.
— О, — она взглянула на машину. — Путешествуете в одиночестве?
Я не знал, как мне объяснить присутствие Деборы.
— Вроде этого.
— Сами за
— Да. Я взял машину напрокат.
Она вздохнула.
— Какой вы умник. Эта огромная красивая дубина мужского пола, — она указала на шофера, — стоит еще пятьдесят песо. Все так и норовят ограбить вас, — по лицу скользнула заразительная улыбка. — Но, пожалуй, их трудно в этом винить. Ведь мы в их представлении банда слабоумных праздношатающихся.
— Конечно.
Она протянула руку.
— Что ж, очень рада познакомиться с вами. Мое имя Лена Снуд, Ньюарк. Идиотское имя. Но до замужества я была Хагенхофер, так что вряд ли есть основание жаловаться. Ну, увидимся в гостинице.
— Позвольте мне угостить вас чем-нибудь?
— Нет, уж лучше я вас угощу. С какой стати вы будете тратить деньги на такую старую каргу, как я?
Маленькая девочка в рваном платьице подошла к нам и молча протянула крепко связанный букетик полевых цветов. Увидев ее, миссис Снуд пролаяла на ломаном испанском:
— Нет. Не надо цветы. Есть цветы. Орхидеи, — она ткнула пальцем в лацкан жакета. Потом, ворча, открыла сумочку и всунула девочке в руку одно песо. — Вот тебе. Теперь иди, играй. Или дои корову. Или что там еще делают мексиканские девочки, — она пожала плечами и повернулась ко мне. — Видите, так и норовят на каждом шагу ограбить американцев.
Она заковыляла обратно к машине. Когда машина тронулась, она помахала мне рукой. Я увидел пурпурные орхидеи, нелепо болтающиеся у ее плеча.
Бак был наполнен. Я оплатил бензин и вошел в магазин за Деборой. Она стояла в глубине маленькой, погруженной в полумрак комнаты. Красная сумочка торчала у нее под мышкой. В руке она держала бутылку кока-колы, но не пила ее.
Страх — это одна из эмоций, которую легче всего обнаружить. Хотя в ее внешней маске спокойствия не было никаких видимых изменений, как только я взглянул на нее, я понял, что она чего-то боится.
Это меня удивило. Маленькая лавочка, пропитанная ароматами самых безобидных сельских товаров — брынзы, бананов, — была поистине мирной гаванью. Казалось совершенно невозможным, чтобы что-то могло испугать ее в этой безвестной юкатанской деревушке. И тут я вспомнил, как она оглядывалась, сидя в машине, на сигнал автобуса и как она сразу исчезла при приближении машины миссис Снуд.
Так, значит, она боится кого-то, кто может догнать ее на машине? Вероятно, так. Кого же это? Миссис Снуд? Можно ли предположить что-либо внушающее страх в миссис Снуд, с ее ядовито-зеленым костюмом и увядающей бутоньеркой? Дебора все больше и больше возбуждала мой интерес.
Я подошел к ней. И почувствовал, что по мере того, как я приближаюсь к ней, ее страх исчезал. Она поборола его с моей помощью. Выглядывающий из-под серебристых локонов подбородок по-прежнему был вздернут вверх. Я не мог себе представить, какие опасности могут ей угрожать, однако меня чрезвычайно тронуло то, что такая молоденькая девушка, чем-то до смерти перепуганная, ни в коем случае не хочет обнаружить свой испуг. Борьба с отцом? Или слишком навязчивым любовником? Мне очень хотелось спросить ее, в чем дело. Но это не такая девушка, которой можно задавать такие вопросы.
Я спросил:
— Готовы ехать дальше?
— Да.— Неторопливым жестом она поставила на прилавок неоткупоренную бутылку кока-колы. Некоторое время она молча смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц. Стандартный трюк кинозвезд, давно приевшийся и отнюдь не чреватый роковыми последствиями.
— Я слышала, вы разговаривали по-английски с какой-то женщиной?
— Да. Это туристка. Едет на те же развалины.
— Одна?
— Да. С шофером. Она уже уехала.
Она говорила с таким видом, будто ей все это в высшей степени безразлично. Однако на сей раз ей не удалось меня обмануть. Она обошла спящую на полу собачонку и, направляясь к двери, обернувшись, сказала:
— Что это за женщина?
— Просто очень смешная маленькая женщина с орхидеями.
Дебора вышла на яркий солнечный свет. На лице никакого выражения. Почти глупое лицо. Это напоминало мне лица, которые я видел на войне. Лица пленных, которые знали, что их жизнь часто зависит от выражения лица, и далеко прятались за эту линию обороны.
Она не спеша села в машину. Когда я садился за руль, то заметил, какой пристальный взгляд бросила она на свой серебристо-серый чемодан, лежавший на заднем сиденье.
Вообще-то говоря, это вполне нормальное явление — проверить, цел ли твой багаж. Но взгляд Деборы Бранд, пожалуй, был слишком уж внимательным.
Она боится, что ее кто-то догонит. Она боится, что ее чемодан украдут. Кто же она такая?
Конечно, не просто туристка, едущая ради удовольствия осматривать развалины.
Глава 2
Начало постепенно смеркаться. Деревень больше не попадалось, и по мере того, как мы углублялись в однообразные джунгли, дорога становилась все хуже и хуже. Настроение мое сделалось совсем паршивым, очевидно, под влиянием непонятного страха сидевшей рядом со мной девушки. На любого человека, выросшего в городе с ярким уличным освещением и светофорами на каждом углу, Юкатан ночью невольно навевает ужасы. Дикие джунгли, сплошь ничейная земля, никакой частной собственности. Растут деревья, вьются лозы дикого виноградника, в тусклом освещении чуть заметно пестрят цветы. И никаких тропинок. Покажется вдали с трудом различимый во мраке холм, ты знаешь, что это на самом деле не холм — это давно забытый, занесенный землей храм, который, вероятно, никогда и не пытались откопать местные власти, недостаточно богатые для того, чтобы позволить себе роскошь разгадывания погребенных тайн.