Побег к смерти
Шрифт:
Я закурил и бросился на сухой дерн. Вот зачем я сюда приехал! Не за тем, чтобы жить в гостинице и решать загадку серебристоволосой девушки, которая так порывисто проявляла свою любовь ко мне и которая боялась (или не боялась?) кого-то.
Хотя я не был знаком с майанскими легендами, я, как работник театра, живо представлял себе былое величие этих руин и наполнял их вычитанными из книг образами, смутно сохранившимися в моей памяти с мальчишеских времен: священнослужители в белых одеяниях, замершая в благоговейном трепете
Некоторое время я сидел так, дав волю своей фантазии, и разглядывал дряхлые, выветренные фасады храмов. И тут постепенно, так постепенно, что я едва почувствовал его приближение, меня охватил страх. Не перед каким-либо определенным предметом или событием. Просто безотчетный страх выползал откуда-то из глубоких тайников моего существа. Мне вдруг показалось, что мне на спину легла тень какой-то враждебной силы. Храмы, соблазнительно белые и гладкие при лунном свете, показались мне теперь дворцами ужасов, откуда в любой момент может с криком появиться нечто древнее, необъяснимое.
Я вскочил и поспешил обратно на дорогу к таким милым, знакомым предметам, как автомобили. Их вид подействовал на меня успокаивающе.
Теперь гостиница была погружена в темноту. Вероятно, все рано легли спать, чтобы как следует отдохнуть перед завтрашним осмотром руин.
Увлеченный разыгравшейся фантазией, я спутал дорожки и оказался в самой глубине сада. Оглядевшись вокруг, я увидел справа свой коттедж и повернул к нему. Но в нескольких сотнях футов от коттеджа остановился в тени апельсиновых деревьев.
При лунном свете хорошо была видна южная сторона коттеджа. Ближайшее окно было Деборино, следующее мое. Под самым окном Деборы шевелился силуэт человека.
Окно было открыто, и человеческая фигура копошилась под ним, как будто собираясь залезть в комнату. Вдруг залаяла собака. Неожиданно, злобно. И фигура исчезла в темноте.
Этот эпизод занял всего несколько секунд, и почти так же быстро мое волнение улеглось. Я подумал, ведь в отеле работает довольно много служащих. Возможно, я видел фигуру одного из них, когда он возвращался из отеля в дом прислуги, находившийся за садом. Я был почти уверен, что только моя одинокая прогулка к развалинам придала зловещий характер факту появления этого человека у окна Деборы.
Когда я дошел до коттеджа, я уже почти забыл об этом инциденте. Чувствуя приятную усталость, я разделся, надел пижаму и забрался под сетку от москитов на одну из кроватей. Читать мне было нечего. Я лежал, докуривая последнюю на сегодня сигарету и думая об Айрис.
Когда я, докурив сигарету, выключил лампочку на ночном столике, кто-то постучал в дверь.
Я сел. Снова постучали. Я выбрался из-под сетки и пошел открывать дверь.
В дверях, одетая в белую пижаму, стояла Дебора Бранд. По плечам разметались волосы, еще более светлые при лунном свете. Она вошла в комнату и заперла за собой дверь.
— Ну, вот я и пришла, — сказала она. — Надеюсь, вы не передумали?
Глава 3
Я включил свет. Она, поджав под себя ноги, уселась на маленькую кушетку, стоявшую напротив кровати. Она добавила губной помады и еще гуще подвела ресницы, чтобы придать себе вид femme fatale. Но у нее ничего не получилось. Это была хорошенькая молоденькая и немножко смешная девочка.
Она сказала:
— Вероятно, у вас нет вина?
— Нет.
— А сигарет?
Я нашел пачку, передал ей и щелкнул зажигалкой.
Она взяла меня за руку, прикурила сигарету, но руки моей не выпускала. Потом взглянула на меня со своим обычным трюком — сквозь полуопущенные ресницы. Это было немного чересчур.
Она сказала:
— Именно так и поступают девушки с режиссерами, чтобы получить ангажемент на Бродвее?
— В кинокартинах — да.
— Только в кино?
Она потянула меня за руку. Я позволил ей нагнуть меня. Затем она обхватила меня обеими руками за плечи и поцеловала в губы. Хотя она старалась сделать это грубо, как опытная женщина, я почувствовал нежный аромат ее девичьих губ. Все было бы трогательно, если бы не было так неестественно. Она дрожала. Но это тоже было неубедительно.
Когда она закончила поцелуй, я спросил:
— В чем дело? Хотите получить ангажемент на Бродвее?
— Нет, — резко ответила она. — Нет. Конечно, нет.
— Тогда зачем же… это?
— А почему бы и нет?
— Ну, кроме всего прочего, я — женатый мужчина. И брак наш счастливый.
Ее лицо все еще было около моего.
— А разве бывают на свете счастливые браки?
— Боюсь, это слишком сложный вопрос для меня.
Она сказала:
— Я пришла потому, что я так хотела. Вы мне нравитесь.
— И вы так ходите в спальни ко всем мужчинам, которые вам нравятся?
Она вспыхнула.
— Может быть, мне нравится не так уж много людей.
Я выпрямился. Она лежала на кушетке. Серебристые волосы сверкали, красные губы полураскрылись, глаза пристально наблюдали за мной. Полусердитая, полунеловкая.
Я сказал:
— Почему бы вам не сбросить с себя маску Мата Хари и не сказать мне правду?
— Правду? Какую правду?
— Какую игру вы затеяли?
Она вскочила.
— Я не собираюсь оставаться здесь и слушать ваши оскорбления.
— Тогда возвращайтесь в свою собственную комнату.
— Нет! — Поза роковой соблазнительницы исчезла, плечи опустились. Передо мной стояла просто молоденькая испуганная девушка, которая сегодня почему-то наложила слишком толстый слой косметики. — Нeт!
Я взял ее за руку и, стараясь придать своему голосу отеческий тон, сказал: