Побег куманики
Шрифт:
потом они обе выбежали, я остался один в комнате с пчелами и улыбающимся лукасом, он был мною доволен и совсем не боялся
потом пришли какие-то люди и тоже стали кричать
потом я лежал на полу
пол был мраморный, голубой, он отражался в зеркальных стенах, и я отражался
муравьев здесь не было, и правильно
муравьи не живут там, где много пчел
Лондон, 12 декабря
Salve, Надья.
Решил написать еще, не дождавшись ответа. И даже не потому, что соскучился, хотя и это правда.
Скорее потому, что мой собственный дневник меня в последнее время утомляет, как совокупность рабочих монологов, составляющих если не хор, то, по крайней мере, противоречивый диалог, а привычка записывать мысли осталась и требует своего.
К тому же присутствует некая иллюзия разговора с хорошенькой блондинкой, что в некотором роде скрашивает пребывание в средневековой духовке, заваленной рукописями, которые — моя бы воля — горели бы в адском пламени, да некому их туда отправить.
Итак, продолжим.
Prima materia сама по себе в природе уже не существует. То есть герметические легенды сообщают нам, что в незапамятные времена первоматерия присутствовала в мире, но теперь ее совсем не осталось и нужно прикладывать специальные усилия, чтобы ее получить.
То, что мы можем обнаружить, — это только materia secunda, то есть вторичная материя, не представляющая особого интереса для алхимика.
Первый этап алхимического деяния как раз и заключается в получении materia prima, являющейся сырьем для изготовления Магистерия, или Камня Философов.
Из письма Иоанна становится понятным, что кому-то удалось успешно завершить эту работу, но потом, для того, видимо, чтобы на время скрыть результаты своих трудов, он разделил первоматерию на части. Каждая из этих частей в отдельности первоматерией уже не является, и для того, чтобы снова получить materia prima, нужно каким-то образом все эти шесть — я совершенно уверен, что шесть! — частей, представленных теперь как шесть предметов, соединить.
Человек знающий соединит их без особого труда, пишет — Иоанн.
Что сие означает? Понятно, что каждый из шести предметов связан с соответствующей стихией. Вода, огонь, воздух, земля, металл и дерево.
Кроме того, как выясняется, для восстановления целостности первоматерии нужны шестеро добровольцев. Да уж. В наше время это действительно представляет определенную сложность. Иоанн Мальтийский пишет, что все предметы он спрятал на Мальте в лабиринтах Гипогеума и точно указывает место; полагаю, найти его не составит труда. Но где же мне найти еще пятерых добровольцев? Я уже вижу, как ты качаешь своей прекрасной белокурой головой — мол, начинается!
А почему бы и нет? Представь, какой увлекательной могла бы быть такая поездка, не считая того, что под эту тему я могу получить грант на небольшую работу по истории, скажем, связей госпитальеров с Ватиканом. Или еще какую-нибудь синекуру в подобном духе. Раз уж к нашим берегам прибило эту запыленную бутылку, давай ее откупорим.
Nunc est bibendum ! [44]
На сем отправляюсь спать, продолжу завтра, возвращайся же, о моя строгая госпожа.
44
Nunc est bibendum! (лат.) — «Теперь надо пить!», слова из оды Горация, посвященной победе римского императора Августа над объединенным флотом бывшего триумвира Антония и египетской царицы Клеопатры (Гораций. Оды. 1,37,1-4).
без даты
к барнарду приходила клиентка, точнее две, только одна передумала и осталась со мной на крыльце, я принес ей гранатового сока, больше у нас ничего не было
ту, что передумала, зовут магда, у нее выпуклые бледные глаза, как на римских портретах, и она боится горячей иглы
вторую зовут чесночок, она маленькая и костлявая, слабая, как стрекозиный лом, с длинными, загнутыми ногтями, такие были у богинь порывистого ветра, забыл, как они называются
чесночок попросила выколоть ей гвоздику под левой лопаткой
барнард подбирал шаблон, а я разговаривал с дамами, почему гвоздика? спросил я, о, это символ помолвки у нас, фламандцев, сказала магда, мою напарницу бросил жених в генте, это была великая любовь! — она закатила зрачки под веки и стала похожа на статую тиберия — ее бросил жених, и теперь она работает здесь, в ла валетте, уже восемь лет
а я-то хотела выколоть грушу, это символ секса, ты ведь замечал, что груша похожа на женщину? но ничего не выйдет — она вытерла рукавом гранатовый рот — я ужасно боюсь этой штуки, она жужжит как оса, и можно получить вирус
у китайцев груша — символ разлуки, это я, кажется, помню, иероглиф ли, но магде виднее, секс это ее работа, к тому же она показала мне книжку про значения трав и цветов, ее любимую, пятьдесят восьмого года издания
книжку они забыли на окне, теперь я листаю ее и пытаюсь понять, что растет тут на острове, сижу в парке у святой катерины и оглядываюсь по сторонам
цветок граната! это глупость, олеандр! зависть, барбарис! скорбь, базилик! ненависть, крапива! клевета
мы с барнардом ели на завтрак латук — это холодное сердце, а опунция, которую я грызу, раздирая губы, означает насмешку
декабрь, 17, вечер
о чем я думаю?
ладно, текст возникает, когда сам исчезаешь, провалившись в кроличью нору между смыслом и денотатом, то есть — когда заткнешься, в конце концов, с защепкой бамбуковой на губах
про это еще один помощник садовника написал — в конце альбома монастырских гербариев — когда говорят, то не знают, когда знают — молчат, дескать, книга моя безупречна, читатель, но скорее выброси ее из головы, как и все, что ты знал до этого, затем, что de la musique avant toute chose, la reste est literature [45] , перевирая одного милейшего вагабонда, а у меня вот все навыворот — в венской школе небось сидел бы без какао с пенкой, — чем больше пишу, закусив губу, тем больше знаю наперед, чисто шумерский писец набу со своею дырявой табличкой, нацарапаю — и воплощается, происходит, хоть из дому не выходи
45
…de la musique avant toute chose, la reste est literature… — «Музыка прежде всего, остальное — литература», отсылка к стихотворному манифесту Поля Верлена «Поэтическое искусство» (1874), отсылающему, в свою очередь, к «Поэтическому искусству» Никола Буало (1674).