Побег куманики

Элтанг Лена

Ну вот это как раз ясно. Всякий процесс предполагает наличие определенных стадий. Существует начало opus и его завершение. По ходу дела происходит раздача подарков.

Хотел бы я знать, в какой мы нынче стадии.

Впрочем — нет, не хотел бы. Все, чего я теперь хочу, — это лечь на ковер в своей лондонской квартире, положить голову Надье на колени и закрыть глаза. Она, бедняжка, наверное, со скуки затеяла ремонт, как в прошлый раз, когда я три месяца торчал в Миннесоте, не удивлюсь, если, вернувшись, застану китайские этажерки по всему дому и шелковые занавески с лотосами.

МОРАС

март, 9

я

получил письмо от фелипе, точнее, сам написал ему, и наутро пришел ответ — представляю, как он выстукивал его торопливо, забежав в отцовское кафе, стоял, пригнувшись к одному из свободных компьютеров, в этой своей ужасной вязаной кофте с ребристыми пуговицами, и где он ее выкопал? дурак ты, морас! написал мне фелипе, в барселоне у тебя был я, и сосед мило со своей пересоленной сарсуэлой, и ребята из бара пастис, и доктор твой, и мы собирались весной в коста-браву, а уже весна, и еще был тот чокнутый фрэнки из лисеу, и та девчонка, что раздавала афишки на пласа дель пи, а теперь кто у тебя есть?

и верно — кто?

барселона и коста-брава качаются во мне, как море во внутреннем ухе, когда сойдешь с корабля на сушу после долгой болтанки, дырявые барселонские ставни, нарезающие полуденный свет серпантином, и доктор жемине, медленно снимающий очки, осторожно, будто открывая банку с брызжущей мякотью пескадитос, и бонбоньерка сеньоры пардес, затянутая старушечьим атласом, и как она завела меня в свою спальню, чтобы подарить подушку с лукавыми серебристыми буквами el mat escribano le echa la culpa a lapluma, а я ее забыл, дурак, дурак, дурак

март, 9, вечер

в одной не слишком умной книжке — забыл и автора, и название — сказано:

осмеивать поэта, любить поэта, быть поэтом — одинаково кончается смертью

хорошо, что я не поэт, я — шлемиль, человек, к которому судьба прониклась внезапным отвращением

шлемили не любят и не умирают, они ломают пальцы, сунув руку в жилетный карман, разбивают переносицу о перекладину стула и платят согретыми за щекой оболами за то, что другому сойдет с рук холодно и безупречно

март, 11

tu prendras le temps de mourir [64]

фиона из тех женщин, что оставляют свое лицо и руки на сетчатке твоего глаза, будто оттиск на восковой дощечке, той самой, из диалогов платона

вчера я встретил фиону в кафе у каза рокка, а сегодня весь день ее разглядываю, сидя перед пустым окном, как перед поясным ее портретом в неподъемной эбеновой раме

она из тех женщин, которые, заходя в хорошо протопленную комнату, не сбрасывают туфли, не распахивают пальто, а садятся в самое толстое кресло, тесно сдвигают ноги и ежатся, как будто им все еще холодно

64

tu prendras le temps de mourir (фр.) — не торопись, успеешь умереть (разг.).

у таких женщин не бывает перхоти, пигментных пятнышек

и того, что психиатры называют angor animi, они будто сделаны из бумаги, которой перекладывают гравюры в книгах с цветными форзацами и золочеными корешками, вроде гийсовского путешествия по греции, там еще была красная шелковая закладка с кисточкой, я ее отрезал и выменял на царский пятак

так вот, через бумагу этих женщин просвечивает какой-нибудь разграбленный замок рамбуйе с горгульями, ледяные купели с серебряными карасями и еще непременная аллея, уходящая в масляную, темную глубь холста, на такой литографии по аллее никто никогда не идет, а этим женщинам идет все, что бы они ни надели — гиматий, калазирис или чудовищный артур-а-баньер, ты тут же хочешь это у них отобрать и примерить у тусклого зеркала

без даты

четырнадцать дней я думал о фионе, точнее — о себе, как о фионе, фиона с фруктами в дверях зеленной лавки, вылитая эйрена с плодами в отсутствие афродиты, да нет, что я говорю, — вылитая фиона, была же такая богиня в многослойном пантеоне, раньше известная как смертная принцесса семела

ну да — из нее еще вытаскивали диониса после смерти, зеве донашивал его в божественном бедре, бедро, ребро, серебро, чем забита моя голова?

морас с блуждающим взглядом, прижимающий подбородком рассыпающийся пакет с латуком, фиона в кафе со студентом, морас в кафе с листочком, на листочке — телефон гостиницы, в гостинице — эндоморфный турок, у турка — свидание с магдой, у свидания нет никакого смысла, у смысла нет никакого… тут я наконец теряюсь и умолкаю

То : Mr. Chanchal Prahlad Roy,

Sigmund-Hafrner-Gasse 6 A-5020 Salzburg

From: Dr. Jonatan Silzer York,

Golden Tulip Rossini, Dragonara Road,

St Julians STJ 06, Malta

Mдrz, 7

Чанчал Прахлад!

Я получил твою торопливую записку, но так ничего и не понял. И потом — формат billet doux совсем не в твоем стиле, насколько мне известно. Похоже, что мне известно не так уж много, не так ли? Все, что приходит мне на ум, это фраза из первого акта Гамлета:

И тут он вздрогнул,точно провинилсяи отвечать боится.

Будь любезен, найди время, чтобы написать мне подробнее о результатах опытов. Не забывай, что в этой игре ты остался один, а я лишь маячу за твоей спиной, точно зловещий Пульчинелла за пыльным плюшевым занавесом. Я не совершил преступления в общественном смысле, скорее наоборот — я в пяти минутах от триумфального венка, призванного сменить терновый. Но кого теперь заботит общественный смысл?

Ты играешь в моей лиге, и играешь за нас обоих, поэтому ты должен быть вдвойне осторожен. Sorgfalt и Genauigkeit !