Побочное действие
Шрифт:
Не успеет. Чтобы снова сосредоточиться, нужен десяток секунд. Чтобы, ощутив первые симптомы воздействия, вдавить мягкий спуск импульсника, даже не нужно думать. Мэллори только зубами скрипнула, когда перед глазами возникла белая стена с расплескавшейся по ней ало-бурой кашицей — воображение явно ни при чём, образ отчётливо «внешний». Как будто кем-то подкинутый услужливо… Нет. Больше никто пострадать не должен.
– Да не особенно. Окей, я иду.
Нужды скрываться больше не было. Метры расстояния до точки встречи таяли с каждым шагом, и Мэл автоматически фиксировала светящиеся на стенах цифры уровневой маркировки. Ни зрения, ни сознания на большее не хватало – само движение походило на плавание в киселе, а все
– Не вздумай стрелять, я выхожу! – набрав побольше воздуха, выкрикнула Мэл. Слишком громко для оставшихся одного поворота, да жалких нескольких метров после него. Пневматический всхлип где-то за спиной заставил чуть заметно вздрогнуть – это мальчишка-оператор закрыл очередную дверь. Если беглец нарушит условия уговора «больше никого не убивать»… но нет, вроде не собирался. Сейчас, казалось, легко было узнать, какие на ощупь ярость, ненависть, смятение. К белым стенам, к странным людям, к чужим порядкам. К беспомощности перед неумолимостью чужой воли, перед мотивами чужих действий. Такие понятные, элементарные чувства, хоть и вложены в тело зверя. Именно зверя – в этом никто не сомневался – по большому счёту и жалости-то не заслужившего, но… Разобраться в дебрях сознания чужака явно было непросто, но Мэл почему-то казалось: смерти как таковой он не боится. Скорее уж для него существовала разница в месте и способе. Мёртвые стены сдавливали и душили, пластик и металл обдавали холодом, свет почти ослеплял, а кондиционированный воздух высушивал изнутри. А дикаря тянуло в его джунгли – влажные, заполненные светом и тенями, круговоротом жизни и гибели.
Мэл издала прерывистый вздох и, медленно поднимая руки, шагнула из-за поворота. Для того чтобы тут же замереть, упершись взглядом в округлый мерцающий зрачок импульсного пистолета. Индикатор заряда батареи отбрасывал мягкий отблеск на смуглую руку, сжимающую рукоять – зелёный огонёк, показатель готовности сеять смерть. Мэл почти непроизвольно искривила рот в ироничной усмешке: наделять оружие собственной волей вообще не стоило, в данном конкретном случае – тем более. Всегда и всё зависело от человека – вот этот, к примеру, и рукояткой мозги выколотит, как дубиной. Да и… взгляд соскользнул на лаборанта, ни живого ни мёртвого, бледнее собственной униформы – только подсохшие потёки крови выделялись тёмными пятнами.
– Охуеть! Сама грёбаная принцесса пожаловала? Я думал, ты трусливее, дохлятина. Но, может, тебе просто недорога твоя жизнь? – с мрачной иронией осклабился беглец, ещё сильнее прихватывая заложника за и без того натянутый воротник униформы. Глаза лаборанта сделались как плошки, а торчащий на тощей шее кадык подпрыгнул и замер едва ли не под самым подбородком. Бедняга явно боялся при своём мучителе дышать, и Мэл пару секунд ловила тугие волны настоящего ужаса, даже не думая ставить какие-то ментальные блоки. А чужак, кстати говоря, держал жертву травмированной рукой, умудряясь как-то всё усиливать натяжение – обжигающую пульсацию боли ни с чем было не спутать. Интересный факт, да, только сейчас абсолютно бесполезный.
– Компенсации в сотни тысяч дороже почти любой жизни. Насчёт моей… хочешь здесь остаться – можешь стрелять, – Мэл снова усмехнулась, старательно и наверняка гадко, чувствуя при этом: поддерживать постоянную ментальную связь становится всё труднее. Нет, даже больнее – с такой жгучей и всепоглощающей злостью сталкиваться ещё не доводилось. От всего этого начинала кружиться голова, чужая ярость оседала на языке привкусом крови, одуряющим, тошнотворным. А удивление, которое чужак несколько секунд театрально изображал, выкатив мутные глаза, вдруг взорвалось оглушительным выкриком:
– Пошла ты! Пошла на хер! Так! Пусть этот, – бандит дёрнул увенчанной ирокезом головой в сторону лаборанта и тут же, разжав пальцы, грубым толчком придал тому ускорение в сторону хозяйки станции, – принесёт мое барахло и оружие. А потом ты, стерва ёбаная, возвращаешь меня обратно!
Бедняга-лаборант запнулся, выпрямился, думая, что в спину ему нацелен пистолет, но оружие неотрывно следило за Мэл. Втянув голову в плечи, приблизился, явно ощущая себя меж двух огней, деревянными руками принял у хозяйки рюкзак с «барахлом». Скосил на неё взгляд, но ответа не удостоился. Развернулся и зыркнул на импульсник, но рука с пистолетом даже не шелохнулась – чужак чётко представлял себе: его враг – не этот бледный тип. Эх, если бы только…
– Окей, просто потому что мне нравится идея избавиться от… такого, – Мэл скривилась, надеясь, что презрительно, хотя у неё просто сводило зубы от болевой пульсации в сломанном пальце чужака. Эту боль хотелось использовать… если бы только можно было надеяться, что лаборант поймёт пару мимических знаков и окажется способным на что-то вроде отвлекающего манёвра. Обессилевший «упырь» тем временем чуть не рухнул, запнувшись, прямо в ноги своему кошмару, и Мэл придавила в зародыше явно глупую мысль. Человек в красной майке внушительным ростом не отличался, но чувствовались флюиды заполняющей его силы – первобытной, почти неуправляемой, от которой тёмная фигура разрасталась в восприятии чуть ли не на весь коридор. И лаборант соприкоснулся с этой силой чересчур плотно – его даже в расчёт можно не принимать. Чужак, очевидно, считал так же – скривился презрительно, забирая свои вещи у настолько жалкого существа, а потом неожиданно шагнул к Мэл.
– Тебе придётся довериться и идти за мной, – медленно проговорила Мэл, приподняв бровь, когда её бесцеремонно подтолкнули к стене. Спиной, а не лицом; ствол импульсника при этом приблизился настолько, что слабый запах озона, который образовывался от мощности разрядов при выстреле, стал слишком отчётливым. Обмотанный несвежим пластырем палец на спуске заслонил обзор; к озону примешался пот, что плёнкой блестел на смуглой коже, оттеняя напряжённые мускулы. Неплохо. Почти. Чужак навис сверху, целясь хищным, каким-то кошачьим прищуром в лицо, а зрачком пистолета куда-то под рёбра – секунду, другую. Вдруг обнаружилось: эмоциям этого человека удаётся заслонять его мысли, поэтому обыск, скоротечный и при этом умелый, стал для Мэл почти неожиданностью. Довольно пугающей, между прочим.
– Думаешь, я принесла тебе ещё один «ствол»? – Мэл скорчила очередную холодную мину, игнорируя реальный холодок между лопатками. В ответ чужак деловито и внимательно, без лишней суеты обследовал комбинезон противницы, хлопками прошёлся по бёдрам, пощупал поясной ремень и даже забрался длинными пальцами в голенища ботинок. Мэл с трудом сдержала вздох облегчения, когда неприметный браслет на левом запястье остался без внимания, но тут бандит выпрямился и вдавил пистолет ей в живот.
– Веди, блядь! Если ты или вся эта хуёвина… – он имел в виду комплекс – объект своей дикой ненависти и ярости, заставляющей рычать и шипеть, выкатив глаза, – что-нибудь выкинете!.. Догадываешься?
– Были бы варианты… – Мэл равнодушно пожала плечами. – Мне нет резона тебя обманывать – в том случае, если ты контролируешь свои порывы. Только иметь дело с пацанами больше не…
– Десять минут до прибытия группы, мэм, – торжествующе пророкотал в ухе голос оператора, которому, очевидно, удалось-таки вытурить доктора Эммета из-за пульта. Десять минут. До портальной – от силы пять, очень размеренным шагом. Только размеренным, судя по всему, не выйдет, но мальчишка явно рад скорому избавлению от угрозы. Ну конечно, он-то рад.