Побратимы Гора

Норман Джон

– И что, это за ощущения? – решил уточнить я.

– Иногда мое сердце трепещет, а мое дыхание ускоряется. Иногда вся моя кожа внезапно оказывается, залита теплом. Тогда мне кажется, что мои груди и бедра просят о прикосновении. Я хочу оказаться в объятиях, я хочу ласки. Мой живот становится горячим и чувствительным. Я чувствую желание. Моё лоно увлажняется. Запах моего желания окружает меня.

– Поцелуй мои ноги, - скомандовал я Оипутаке.

Она наклонилась и целовала мои ноги, потом подняла голову и посмотрела на меня. В её глазах стояли слезы.

–

Тебя тревожат такие ощущения? – спросил я.

– Иногда, - признала Оипутаке, - я так стыжусь этих изменений, происходящих в моем теле.

– Это пустяки, и не стоят того, чтобы их стыдиться, - объяснил я. Скорее надо радоваться, что твоё тело, наконец-то, освобожденное от запретов, комплексов и жёсткости, теперь находится в прекрасном рабочем состоянии.

– Прекрасное рабочее состояние?
– удивлённо переспросила блондинка.

– Конечно. Ощущения, которые Ты описываешь, и многие другие подобные, являются естественными реакциями здоровой и влюбленной женщины в присутствии привлекательного мужчины. Вместо того чтобы чувствовать стыд при их появлении, тебе стоит чувствовать беспокойство, если бы они не возникали. Не появление таких ощущений, в ситуациях, в которых было бы естественно их почувствовать, по-видимому, будет тебе подсказкой относительно присутствия некоего неуместного барьера или блока, физического, или что более вероятно психологического характера.

– Но бывают ли такие ощущения у хороших женщин?

– Я не знаю, - пожал я плечами. – Знаю, что у больных женщин их не бывает.

Она посмотрела на меня.

– Что есть «хорошая женщина», - спросил я, - та, кто является естественной, непосредственной, женственной и любящей, или та, кто соответствует определенным культурным стереотипам. Кстати, эти стереотипы часто являются результатом попыток со стороны агрессивных сумасшедших наложить свои комплексы, которые они неспособными изжить на других?

Она не говорила, стояла на коленях, и размышляла

– Некоторые добродетели, на мой взгляд, требуют лечения, - высказал я своё мнение.

– Но такие ощущения, могут сделать женщину рабыней.

– Да, - согласился я.

– Теперь, я понимаю, почему некоторые женщины так их боятся, - сказала Оипутаке.

– Я тоже это понимаю, - согласился я с ней.
– Но Ты - рабыня, так что, Ты не должна беспокоиться по этому поводу. Порабощенная, Ты освобождена, как это ни парадоксально, чтобы быть свободной.

– Вы заставляете меня почувствовать себя свободной.

– Берегись, а то выпорю, - предупредил я.

Она покаянно согнулась и поцеловала мои ноги.

– Господин, - позвала она.

– Да.

– Я действительно мучаюсь, - призналась она.

– Я вижу, - усмехнулся я.

– Это настоящее бедствие, - возбуждённо простонала она.

– Ты - женщина с сильным, хотя когда-то жёстко подавленным, сексуальным влечением, которая была порабощена, - объяснил я.

– Господин?

– Также, чувства нормальной женщины, при условиях прямого и явного рабства, часто умножаются в сто, а у некоторых женщин, кажется и в тысячу раз.

– Я не смогу выдержать это, Господин, - ужаснулась она.

– Пресмыкайся, - скомандовал я рабыне.

– Вы же не заставите меня сделать это?
– удивлённо спросила Оипутаке.

Я бескомпромиссно указал на землю у своих ног. Она скользнула на живот передо мной, и я почувствовал её губы и язык на своих ногах.

– Очень важно, быть тем, кто Ты есть. Если Ты - рабыня, то и будь рабыней.

– Да, Господин, - ответила она.

– Кто Ты?
– резко спросил я.

– Рабыня, - всхлипнула она, не переставая целовать мои ноги.

– Тогда будь рабыней, - посоветовал я.

– Да, Господин.

Ошейник хорошо смотрелся на её шее, выглядывая из-под волос.

– Вы обращаетесь со мной, - проговорила она между поцелуями, - как если я была - …, как если бы я была - ….

– Рабыня, - закончил я за неё.

– Да, - согласилась девушка.

– Ты - рабыня, - заключил я.

– Да, Господин.

– Ну, так и ожидай обращения как с рабыней.

– Да, Господин.

Я позволил ей какое-то время ублажать меня этим способом, лёжа на животе передо мной, целуя, облизывая и обсасывая мои ноги.

– Ты хорошо пресмыкаешься, рабыня, - похвалил я.

– Спасибо, Господин, - поблагодарила Оипутаке.

– Ты ведь не будешь скупиться, позволяя мужчине наслаждаться его властью над тобой, не так ли? – поинтересовался я.

– Нет, Господин.

– Ты хорошо выглядишь у ног мужчины, - похвалил я трудящуюся рабыню.

Она стонала от унижения, и от сурового сексуального голода.

– Ты можешь поблагодарить меня, - намекнул я.

– Спасибо, Господин, - простонала она.

– Не за что, - усмехнулся я.

– Вы наслаждаетесь моим унижением, - всхлипнула рабыня.
– Вы наслаждаетесь этим!

– Да, - не стал я спорить, и добавил: - И Ты тоже.

Её маленькие плечи вздрогнули. Я видел, что то, что я сказал, было верно.

– Ты можешь встать на колени передо мной, - позволил я.

Она поднялась до коленопреклонённого положения.

– Вы не тронули меня, - обиженно сказала она, - и всё же Вы очень возбудили меня.

Я не стал отвечать на её укоризну. Человеческие женщины - такие роскошные и замечательные существа. Их сексуальная жизнь и ощущения такие тонкие, сложные и глубокие. Насколько же наивен мужчина, который полагает, что занятие сексом с женщиной так ничтожно и кратко, что может заключаться в пределах параметров горизонтальной плоскости, простого стимулирования кожи, вызывающего обслуживание в ответ на простую ловкость рук. Как убого невежественен такой механический подход к женской сексуальности. Сколько уже изучают её художники и поэты! Женщины так необузданно драгоценны. Они настолько чувствительны, настолько красивы, настолько интеллектуальны и настолько же необходимы. Никакой мужчина ещё не смог найти эталона, для измерения любви женщины. Кто может измерить горизонты её сердца? Есть вещи, более реальные, когда они кажутся наиболее неосязаемыми.