Поцелуев мост
Шрифт:
Я хотела броситься Матвею на шею, но он выставил вперед заляпанные цементом руки и остановил меня:
– Погоди, измажешься. Посиди в тенечке. Я закончу рядок и приду к тебе.
Ждать пришлось недолго. Вскоре Матвей, наскоро ополоснувшись, подсел ко мне на клочок зеленой травы у забора. Теперь мы обнялись по-настоящему, не решаясь поцеловаться на виду у проходящих трудников.
– Как здорово, что ты меня застала. Еще день-другой, и я укатил бы отсюда. Один мужик пригласил к себе погостить.
– Что же ты не позвонил?
– Зачем? Я ведь сказал, что без тебя мне нечего делать в Питере.
– А как же… Как же наша свадьба?
– Какая свадьба? За целый месяц ты не прислала мне ни одной весточки! Я понял, что ты выбрала Игоря.
– Клянусь! Я писала каждую неделю.
– Я ничего не получал.
– В наше время почта – ненадежный союзник. Но позвонить-то ты мог! Сейчас даже из космоса домой звонят! Наверняка здесь есть и почта, и телеграф.
– Но я же не в доме отдыха, Лена. В город почти не выходил. Работа, трапеза, молитва, сон – распорядок простой.
– Получается, если бы я не приехала, то потеряла бы тебя?
– Видишь, Бог этого не допустил. Ладно, подожди чуток. Я умоюсь и отведу тебя к иконе Тихвинской Божьей Матери – защитнице земли русской.
Спустя час мы стояли среди других паломников перед иконой. Резная вызолоченная сень, парчовые занавесы и пышное великолепие оклада – изумруды, сапфиры, яхонты слепили глаза. Но Матерь Божия чудесным образом обнажала нашу души, наделяя их особым прозрением. Скорбный, обращенный внутрь взгляд Пречистой Девы был наполнен многовековой усталостью и добротой. Дух благостности и чистоты наполнял пространство святой обители. Матвей трижды перекрестился, приложился губами к нижнему краю иконы. Я благочестиво склонила голову и прижала руки к груди.
После вечерней службы в церкви Матвей пришел ко мне в гостиницу.
– Лена, помнишь, я уговаривал тебя принять крещение. Мне кажется, сейчас подходящий для этого момент. Я уже договорился с батюшкой. Он сможет окрестить тебя. Три дня уйдет на духовную подготовку, подыщем восприемницу, и примешь таинство.
– Так сразу?
– Почему сразу? Ты сама часто сожалела, что мама не окрестила тебя в детстве, говорила, как трудно жить без веры. Но раз Божья Матерь одарила тебя своим взглядом в эти знаменательные дни, считай, она дает тебе знак войти в лоно православия.
Спустя три дня благочестивого вида женщина в черном платке вела меня кругами вокруг чана со священной водой. А молодой, почти безбородый священник речитативом басил нужные по такому случаю слова молитвы. Затем осенил меня несколько раз крестом и оросил водой из чаши. Я приняла крещение.
Матвей светился счастьем, оттого что уговорил меня на это. Теперь мы без помех могли обвенчаться. Но это позднее, по возвращении в Санкт-Петербург и после регистрации брака. Однако уже сейчас, после крещения, я почувствовала, что в моей душе начались перемены. Я стала спокойнее. И как-то сразу отодвинулись страхи и опасения, связанные с делами галереи, с финансовыми трудностями. Я поняла, что вступаю в новую пору жизни – пору духовной зрелости.
Глава 26
День нашего бракосочетания с Матвеем стал для меня особенным. Я находилась где-то между небом и землей. С утра исповедь, причастие – все по канону. Затем официальная церемония записи гражданского брака. В ЗАГСе мы задержались недолго, сразу поехали в церковь. И вот мы с Матвеем стоим перед алтарем и держим в руках высокие венчальные свечи, перевитые золоченой вязью. Пара зрелого
Скромно переминающиеся с ноги на ногу гости (помимо свидетелей в церкви присутствуют только Рената и мой брат Шурик) поздравляют нас. Мы выходим в церковный садик. Нежаркое августовское солнце слепит глаза. Такси ожидают нас. Я немного устала, но чувствую волнение и радость. Возникает небольшая заминка – гости решают, кому в какую машину садиться. И Татьяна с мужем, и Рената хотят ехать с новобрачными, а не с другом Матвея. И в эту самую минуту в церковный двор въезжает белоснежная «Газель». Задняя дверца открывается, и два крепких парня выкатывают из машины коляску с Игорем. Они кладут ему на колени огромный букет белых роз. Игорь берет цветы в руки и протягивает мне:
– Елена Павловна, Матвеи Николаевич – разрешите поздравить вас с законным браком!
Я приближаюсь к Игорю и беру у него из рук цветы. Я не пригласила Игоря на церемонию, полагая, что в его положении трудно будет совершить этот выезд. Нет, не буду лукавить. Я думала, что ему будет морально тяжело видеть меня в столь счастливый час. Нет, и сейчас я недостаточно искренна сама с собой. Я оберегала свой собственный мирок, не хотела омрачать начало своей новой жизни его присутствием. И не потому, что он сидит в инвалидной коляске, а оттого, что я предпочла Матвея.
– Спасибо, Игорь. – Я взяла себя в руки. – Очень приятно видеть тебя. Тебе Рената сообщила о времени и месте?
Рената виновато потупилась, хотя зрячий глазик ее при появлении Игоря радостно заблестел.
– Да, Рената. К сожалению, мы выехали поздновато, а потом еще попали в пробку, чуть-чуть, я полагаю, не успели?
– Все равно замечательно, что ты здесь.
– Да, замечательно, – повторил Матвей. – Надеюсь, Игорь Дмитриевич, вы присоединитесь к нашему скромному домашнему празднеству?
Мы, конечно, могли бы отметить это событие и в ресторане, но Матвей пожелал устроить его дома. И сейчас там хлопотала приглашенная для такого случая помощница. Игорь принял приглашение Матвея, почему-то усмехнувшись.
Спустя полчаса мы все уже были в моей квартире. Сказать, что меня обрадовало появление Игоря на моей маленькой свадьбе, я не могла. Даже безразличным мое отношение к этому факту назвать трудно. Я чувствовала себя очень плохо: смесь вины перед Игорем за свое благополучие и чувство личной потери терзали меня. Мы сидели маленьким кружком, шесть человек, и все торжество мало походило на свадьбу. Однако «горько», отголосок устоявшегося ритуала, звучало и в нашей гостиной.