Поцелуй королевы
Шрифт:
Никос провел рукой по волосам, снял и тут же надел обратно очки. И вдруг быстро произнес скороговоркой, будто спохватившись:
— Я хочу предложить вам бессмертие… Точнее, не хочу, а предлагаю.
Сначала Яхаве почудилось, что он ослышался. Потом его рука потянулась к кнопке звонка, чтобы вызвать из приемной придурка-Рефекта. Совсем сбрендил, притащил к нему какого-то сумасшедшего приятеля. Но рука замерла над столом…
Яхаве был прирожденным дельцом в черт знает каком колене, с молоком матери всосавшим формулу "товар-деньги-товар". Прагматик и циник, он не верил ни в какие "эликсиры жизни". Но ему стало любопытно: а сколько запросит за свой "товар" этот чудак? Надо же знать, какие ныне цены на рынке.
— И сколько стоит ВАШЕ бессмертие?
— Ваше, — не замечая иронии, поправил олигарха Никос. — О моем бессмертии речь не идет. А стоит оно ровно столько, сколько стоит жизнь моей дочери.
…Пора составить план романа. Я целый час сижу, черкаю всякие каракули и не могу сообразить, о чем собирался писать дальше. Похоже, лекарство, которое начали мне колоть неделю назад, как-то воздействует на память. Сегодня ночью я вдруг понял, что у меня "стерся" еще один огромный кусок. Такой интересный и важный период — зарождение земледелия. А ведь еще полгода назад я это помнил совершенно точно. Когда рассказывал сыну во время свидания, все будто стояло у меня перед глазами. Каменные мотыги, раби рыхлят ими землю на берегу широкой реки… Сын тогда еще поразился, сказал: "Папа, ты будто это сам видел"… Сын, сын, сын… Надо составить план. Хотя бы краткий…
…Яхаве вертел в руке старый черепаховый нож для разрезания бумаги. Ручка ножа была инкрустирована мелкими изумрудами. Он переходил по наследству, как талисман, по мужской линии. Когда нож появился в семье, никто не помнил. Его, совершенно точно, держал в руках прадед Яхаве.
Будучи еще совсем маленьким, Яхаве заходил вместе с отцом в кабинет главы семьи, располагавшийся тогда в другом здании. Взрослым требовалось что-то срочно обсудить, и они посадили ребенка в кресло, чтобы не мешал. А прадед, высокий седой старик с толстым носом, взял со стола и протянул Яхаве этот самый костяной нож — поиграться. Он показался мальчику огромным, и впечатление глубоко врезалось в память…
А ведь возможно, подумал Яхаве, что ножом пользовался по прямому назначению еще дед прадеда — в легендарные времена, когда люди читали книги, напечатанные на бумаге.
Яхаве вдруг представил, что на его месте сидит прапрапрадед. Это сколько же ему сейчас было бы? Сто пятьдесят? Или сто восемьдесят? У него засосало внизу живота. Как летит время! А с другой стороны… Яхаве покосился на монитор, стоявший на углу стола, и экран, словно повинуясь безмолвному сигналу могущественного хозяина, зажегся и расплылся бледно-серым цветком.
— Мистер Яхаве, — секретарша смотрела прямо в камеру, как дрессированная собачка, — через десять минут совещание по Лендвичу. Вы будете уточнять список приглашенных?
Олигарх положил нож на стол, на специальную подставку. Нажал кнопку микрофона:
— Отмените совещание. Когда у меня следующее окно?
— В какой день?
— Сегодня.
— Сегодня? — лицо секретарши слегка вытянулось. — Сегодня только после двадцати тридцати.
— Хорошо. Назначьте на это время. И принесите две кружки чаю.
Яхаве отключил микрофон и кинул взгляд на Никоса.
— Рассказывайте.
Тот с каким-то обреченным видом качнул головой:
— Подробно или коротко?
— Подробно.
— Но… это займет много времени.
— Вы же слышали — я отменил совещание, — на этот раз олигарх скрыл раздражение. Он умел раскусывать человеческую натуру в считанные минуты. Никос пока не поддавался точной классификации, но чутье подсказывало Яхаве — этот странноватый врач-ученый может оказаться полезным. Надо лишь к нему приглядеться, чтобы понять всю подноготную. "Научись читать человека, как бухгалтерскую книгу, — наставлял когда-то Яхаве отец. — Дебет с кредитом должен сходиться по нолям. Поймешь человека — будешь им управлять. А непонятный человек непредсказуем, как бешеная собака. Никогда заранее не угадаешь, когда она на тебя набросится".
Зашла помощница секретаря с двумя прозрачными, из толстого стекла, кружками чая на подносе. Никос сразу же взял кружку, сделал несколько торопливых глотков, словно у него пересохло в горле. Отставил кружку, прокашлялся.
— Пять лет назад я потерял, за несколько месяцев, жену и дочь, — голос врача еле заметно подрагивал. — Есть такое наследственное заболевание — атаксия Эмерха. Вызывается мутацией гена. Этот дефектный ген, как правило, не проявляет себя в течение нескольких поколений, но в определенный момент срабатывает, приводя к неизлечимому заболеванию. Такой ген был у моей жены Элоиз. А жертвой оказалась наша дочь, Евона. Симптомы мутирования начали проявляться вскоре после того, как Евоне исполнилось девятнадцать лет. У нее как раз развивался роман с одним молодым талантливым журналистом, по имени Перик. Наши семьи готовились к помолвке. И тут проявились первые признаки заболевания…
При подобной форме атаксии на начальном этапе происходит дегенерация проводящих систем спинного мозга и периферических нервных волокон. Человек шатается при ходьбе, часто, вроде бы беспричинно, падает. Возникает тремор туловища и конечностей, как будто человек сильно замерз… В общем, примерно через месяц, после появления первых симптомов, я понял, что здесь что-то не так. Евона легла в клинику, провели исследования. И вскоре врачи поставили ужасный диагноз… Я забыл сказать — болезнь не излечивается. По мере эскалации заболевания поражаются сосуды головного мозга, сердце, почки, атрофируется зрительный нерв… Пациент, при эффективном лечении и благоприятном стечении обстоятельств, может прожить лет десять-пятнадцать, но… Но как инвалид, у которого постепенно отказывают ноги, руки, различные органы…
Помолвку, конечно, пришлось отменить. Перик какое-то время поддерживал отношение с дочерью, но надолго его не хватило. Молодого парня можно было понять. Я сам переговорил с ним и посоветовал разорвать отношения с Евоной, чтобы не создавать у нее лишних иллюзий. Мне казалось, что так будет лучше для них обоих. Но, возможно, я ошибался… На Евону резкий разрыв с женихом произвел страшный психологический удар. Она, буквально, потеряла интерес к жизни. Я до сих пор корю себя. Возможно, если бы мне удалось уговорить Перика, чтобы он продолжал общаться с Евоной… Тогда она прожила бы на несколько лет дольше. Более того… Впрочем, об этом — позже.
Никос снова отхлебнул чаю, несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями.
— А почему вы решили, что патологический ген передала дочери Элоиз? — внезапно спросил Яхаве.
— Как почему?.. Это установил мой брат Юрон. Он проводил исследования. Я как раз собирался об этом сказать… А зачем вы спросили об Элоиз? Это совсем не важно.
— Я сам определюсь с тем, что важно, а что не важно, — негромко, но жестко заметил Яхаве. — Вы продолжайте.
— Хорошо. Так вот… Когда о заболевании дочери узнал Юрон, то он сразу же предложил свою помощь. Юрон был очень талантлив, даже, теперь я в этом уверен, гениален. Но вздорность его характера превосходила его талант. Он ни с кем не мог ужиться, постоянно со всеми ссорился… Коллеги его ненавидели за склочность и заносчивость, одновременно завидуя его способностям. Он так и не женился. И не удивительно — при его-то закидонах. Когда заболела Евона, Юрона, незадолго до этого, выперли из очередного научно-исследовательского проекта. Просто выгнали за то, что он обвинил научного руководителя в краже своей идеи. Они, в этом проекте, как раз искали вакцину против рака мозга.