Поцелуй куртизанки
Шрифт:
Дыхание Мии стало более беспокойным, она начала бормотать что-то неразборчивое. Потом он различил, как она шепчет:
— Прошу прощения.
Дэвид не знал, за что она считает себя обязанной извиниться.
— Все в порядке, Мия.
Он почувствовал на своей рубашке ее слезы.
— Папа, папа! Прошу тебя!
Тогда он понял, что Мия видит сон. Он по-прежнему обнимал ее, иногда довольно крепко — когда она начинала бороться с чем-то в своем кошмарном сне. Но о чем сон, Дэвид не представлял,
Временами слово «папа» сопровождалось короткими, быстрыми вздохами, как будто она выполняла какую-то тяжелую работу. Дэвид попытался подвинуть ее так, чтобы ей было легче дышать, но она вцепилась в его рубашку и теснее придвинулась к нему.
— Помогите, помогите…
Он никогда не слышал от нее такой просьбы и желал помочь. Новинс не сказал, как тяжело это будет для него — слушать ее, будучи не в силах помочь или хотя бы утешить. Мия выбросила вперед руку и с силой ударила по изголовью кровати. Дэвид не знал, сделала она это нарочно или случайно.
— Помогите, пожалуйста, помогите! — Потом ее голос понизился до шепота. — Папа. Папа…
Дэвид не знал толком, кто дрожит, Мия или он сам. Но постепенно ее дыхание стало выравниваться, и ему показалось, что она погрузилась в более спокойный сон. Он погладил ее плечо, надеясь, что она почувствует его присутствие.
Она больше не разговаривала, но Дэвид чувствовал в ней напряжение. Он знал, что такое кошмарные сны, и Линетт, жена Гейбриела, тоже видела кошмары. Она утверждала, что спящего лучше не будить. Если он проснется, то вспомнит свой кошмарный сон, а этого ему хотелось бы меньше всего.
Дэвид спросил себя, чувствовал ли Гейбриел, наблюдая за сном Линетт, то же, что он сейчас: ощущение сводящей с ума беспомощности, когда он может только ждать конца этого кошмара.
Вдруг Мия бросилась на него и стала целовать грудь через рубашку, прижалась к нему так, словно была опытной женщиной с желаниями, которыми не в силах управлять.
— Пожалуйста, займись со мной любовью.
Она опустила руку ниже.
— Хватит, Мия, проснитесь.
Дэвид повернулся так, чтобы она не могла почувствовать его возбуждение.
— Уильям, я тебя ненавижу! Ненавижу! Dio mio, неужели тебе нужно все время быть джентльменом?
Внезапно она замолчала, слово кто-то дал ей пощечину, и начала плакать. Настоящих слез не было, и от этого ее плач был еще более пугающим. Мия рухнула на кровать и несколько, мгновений металась. Когда она успокоилась, Дэвид приподнял ее и прижал к своей груди. Он не представлял, почему это сделал. Нет, представлялю Он хотел, чтобы Мия чувствовала, что она не одна, даже если не могла это сознавать.
Через некоторое время Мия проснулась и улыбнулась Дэвиду. Ее улыбка его ободрила: можно было надеяться, что она не помнит свои кошмары и, что еще важнее, чувствует себя лучше.
— Поговорите со мной, — сонным голосом потребовала она. — Лорд Дэвид, расскажите про Мексику.
— Сначала посмотрите на меня, — сказал он.
Она приподнялась на локте и потянулась вверх, чтобы посмотреть на него. Ее груди уперлись в его ребра. Он напомнил себе, что она выздоравливает, но еще раньше он подумал, виден ли до сих пор след от укуса насекомого, который так ее испугал.
— Лорд Дэвид, я смотрю, вы определенно поправляетесь.
Она окончательно проснулась.
— Я слышу это по вашему голосу, — добавил лорд Дэвид. Хотя ее глаза все еще были не такими яркими, какими должны быть. — Давайте сменим позицию.
На этот раз уголки ее губ приподнялись. Дэвид решил не обращать внимания на двусмысленность собственных слов, он встал и дал Мие устроиться в кровати, опираясь на подушку.
— У меня рука затекла, мне нужно подвигаться.
Он направился к двери.
— Не уходите.
Дэвид стоял спиной к Мие, но уловил тревогу в ее голосе.
— Послушайте, я всего лишь хочу раздобыть для вас успокоительный отвар. Я вас не оставлю.
Мия не ответила. Он оглянулся и увидел, что она отвернулась от него, словно смотрела в окно, но занавески были задернуты. Он услышал, что она шмыгает носом.
— Если вам снова нехорошо…
Мия перебила его:
— Нет, но я почему-то не могу перестать плакать, не знаю почему.
— Хорошо, — сказал Дэвид, имея в виду прямо противоположное.
Он обошел вокруг кровати, зашел с другой стороны, между кроватью и окном, наклонился и посмотрел ей в лицо. Мия тихо сказала:
— Останьтесь. Расскажите мне про Мексику.
Он испытал огромное облегчение. Ее безапелляционное требование должно было бы вызвать у него раздражение, но вместо этого он укрепился в мысли, что Мия Кастеллано выздоравливает. Облегчение было так велико, что он не мог его сдержать и рассмеялся.
— Почему вы смеетесь? — настороженно спросила она.
— Думаю, я смеюсь по той же причине, по которой вы плачете. От облегчения.
Мия кивнула, и оба постарались совладать с излишней чувствительностью. Наконец Дэвид кашлянул, прочищая горло, и сказал:
— Я пришлю к вам миссис Кантуэлл. Она поможет переодеться и принесет чистое постельное белье. Потом я принесу вам отвар ромашки. Оливия утверждает, что это лучшее после куриного бульона средство от всех болезней.