Поцелуй меня, дьявол

Спиллейн Микки

— Совершенно верно.

— Хорошо. Как я уже сказал, с тех пор прошло много времени. Вы были единственным свидетелем происшествия. Скажите, вы пытались когда-нибудь восстановить в памяти, как это произошло?

— Знаете, мистер Хаммер, — тихо сказал Харви, — бывают ночи, когда я вообще не могу заснуть.

— Перед вами проходит вся картина, иногда детали выступают отчетливо, иногда ускользают, ведь так?

Он скосил на меня глаза.

— Вроде того.

— Что вам кажется непонятным?

— Вы что-то знаете, мистер Хаммер?

— Возможно.

Он

подался вперед, и на его лице появилось выражение озадаченности.

— Вот что непонятно, мистер Хаммер. Я вижу, как мужчина выходит из-за стойки светофора на проезжую часть. Я кричу ему и жму на тормоза. Груз в кузове сдвигается с места и бьет в кабину, и я чувствую, как колеса… — Он запнулся и взглянул на свои руки. — Он не мог появиться так быстро, если бы просто шел. — Харви посмотрел на меня вопрошающим взглядом. — Вы понимаете, что я хочу сказать? Я вовсе не оправдываюсь.

— Знаю.

— Когда я выскочил из кабины, он был под передней осью. Помню, я закричал, позвал на помощь. Иногда… память говорит мне, что мужчина бежал. Иногда я не уверен в этом.

Я поднялся и надел шляпу.

— Не терзайтесь сомнениями, мистер Уоллес. Не было никакого несчастного случая. — У него округлились глаза. — Это было убийство. Кавольского толкнули под колеса. Вас хотели сделать подставкой.

Я открыл дверь, помахал ему рукой.

— Спасибо за помощь.

— Спасибо… вам, мистер Хаммер.

— Дело закончено, так что нет смысла возиться с протоколом.

— Да… Но я рад, что узнал правду. Теперь я не буду вскакивать по ночам.

Девять десять. В холле гостиницы все телефонные кабинки были свободны. Парень и девушка сидели в дальнем углу, взявшись за руки. Еще один человек, по виду не постоялец, читал газету, и с его промокшего плаща капало на пол.

У девушки за журнальной стойкой я разменял доллар на десятицентовые монеты и вошел в крайнюю телефонную будку.

С третьего раза я дозвонился. Трудно было поверить, что этот зычный голос выходит из цыплячьей шеи. Он всегда ходил небритый, в мятом костюме, но ему все это было до лампочки. Он был никто, ноль без палочки, пока не зажали букмекеров [12] , и тогда он сразу стал важной персоной. У него была память, как у вычислительной машины, и он использовал ее на всю катушку в операциях с подпольным тотализатором.

— Дейв? — спросил я.

— Он самый.

— Майк Хаммер.

12

Лицо, принимающее денежные ставки при игре в тотализатор, главным образом на бегах.

Голос приблизился к трубке и стал подчеркнуто безразличным.

— Здорово, парень, как делишки? — Я мысленно представил себе, как он прикрывает ладонью микрофон, а глаза шныряют по сторонам.

— Что

поговаривают, Дейв?

— Ходят слухи, старик, один круче другого.

— А сам ты что думаешь?

— Да я-то здесь при чем, мистер?

Я знал, что он думает, и поэтому улыбнулся. Но в моей улыбке не было смеха.

— У меня есть то, что им требуется, малыш, — сказал я. — Шепни, где нужно.

— Мне еще жить не надоело. Как я мог узнать?

— Ты видел меня, я на крючке и сам закинул слово.

Голос в трубке стал на октаву ниже.

— Послушай, я сделаю что угодно, только бы подальше от кодлы. Они кому хочешь язык развяжут, а я не переношу боли.

— Ничего не поделаешь, Дейв. Это очень важно, иначе я не стал бы тебя просить. Они схватили Велду. Теперь ты понимаешь?

Он выругался, употребив сразу три крепких выражения.

— Значит, обмен?

— Я готов. Если ничего не выйдет, я все уничтожу.

— Хорошо, Майк. Считай, что я это сделал. Больше мне не звони, ладно?

— Ладно, — сказал я, вешая трубку.

Я подошел к стойке.

— Комнату, сэр? — спросил с улыбкой портье.

— Пока нет, спасибо. Я хотел бы видеть управляющего.

— Боюсь, что вы не сможете этого сделать. Он отлучился на вечер. Видите ли…

— Он живет здесь?

— Ну… вообще-то да…

Я молча полез в карман. Малый хорошо одевался и плохо зарабатывал, поэтому десятка была для него совсем не лишней. Она исчезла у меня из руки как по мановению волшебной палочки.

— Не беспокойтесь, он ничего не узнает. Мне надо с ним поговорить.

— Номер 101. — Он показал длинным пальцем через холл. — Поднимайтесь вон по той лестнице, это быстрее.

Рядом с дверью была кнопка звонка. Я жал на нее до тех пор, пока не услышал, как повертывается ручка. Из комнаты выглянул мужчина средних лет. У него было выразительное лицо испанского типа с тонкими усиками поверх профессиональной улыбки. Он стоял в учтивой позе, готовый выслушать мою жалобу, и в глазах его светилась надежда, что жалоба будет несерьезная, потому что мистер Кармен Триваго должен уйти по очень важному делу.

Я втолкнул его в комнату и закрыл за собой дверь. Улыбка на его лице мгновенно уступила место смешанному выражению страха и ненависти, которое перешло в негодование. Он выпрямился и с достоинством произнес:

— Что это значит?

— Ступай в комнату!

— Я…

Я врезал ему по скуле с такой силой, что он ударился об стену и закрыл руками лицо, издавая горлом невнятные звуки. Он и вначале был не очень тверд, а теперь совсем расклеился, словно бы из него вынули кости.

— Повернись и смотри на меня, — сказал я. Он сразу подчинился. — Я задам тебе несколько вопросов, и ты дашь правильные ответы. Если захочешь соврать, взгляни мне в лицо, и ты не соврешь. Поймаю хоть раз на вранье — так разделаю, что ты месяц не выползешь из этой норы. Надеюсь, тебе не надо доказывать, что я не шучу?